Онлайн книга «Огненный крест. Книга 1. Священный союз»
|
– Так что ты говорила о гусях? Она глубоко вздохнула и обмякла. Кажется, злость угасла так же быстро, как вспыхнула. По-прежнему ничего не понимая, Роджер обнял Брианну за талию и привлек к себе. – Вчера миссис Аберфельд сожгла печенье на завтрак, – начала она. – Ох. Правда?.. – Миссис Баг обвинила ее, что она слишком много внимания уделяет своей дочери, вместо того чтобы следить за плитой. И кто, мол, вообще кладет чернику в тесто? – А что, нельзя? – Понятия не имею. Миссис Баг считает, что нет. Потом Билли Маклауд упал с лестницы, и мы никак не могли найти его мать – она ушла в уборную и застряла, и… – Что-что?! Миссис Маклауд была низенькой, но довольно пухлой, а ее седалище под юбкой так и вовсе напоминало два пушечных ядра в мешке. Картина получалась донельзя зрелищной; Роджеру стало смешно. – Не надо над ней смеяться! Она теперь вся в занозах… Несмотря на упрек, Брианна и сама тряслась со смеху. – Господи… А потом что? – Ну, Билли орал во все горло… он ничего не сломал, но довольно сильно стукнулся головой, и миссис Баг выскочила из кухни с метлой наперевес – она решила, будто на нас напали индейцы. А миссис Чишолм как раз нашла миссис Маклауд в уборной и начала нас звать… И тут миссис Баг поднимает голову и вдруг как завопит: «Гуси!», так громко, что все разом заткнулись, а она бежит в отцовский кабинет, хватает ружье и сует мне в руки. За рассказом Брианна успокоилась и прильнула к Роджеру спиной. – Я так рассвирепела, пальцы просто чесались кого-нибудь убить. А гусей было очень много – ты же знаешь, как они обычно летают? Да, Роджер не раз видел неровный темный клин, пронзающий зимнее небо, слышал крики, рождающие в сердце странное чувство одиночества и стремление последовать вслед за ними. Все выбежали посмотреть. Детеныши Чишолмы со своими дикими, едва прирученными щенками носились взад-вперед, собирая упавшие тушки, а Брианна все стреляла и стреляла, торопливо перезаряжая ружье. – Одна из собак стала жрать гуся, а Тоби пытался разжать ей челюсти, и она его тяпнула, и он заметался, заорал, что ему отгрызли палец; весь перемазался кровью, и мы никак не могли его поймать и посмотреть, что там на самом деле; и мамы, как назло, не было, а миссис Чишолм ушла к ручью с близнецами… Брианна снова окаменела, наливаясь краской. Роджер обнял ее крепче. – Что, палец впрямь откусили? Она помолчала, потом вздохнула. – Нет. Даже кожу не порвали, а кровь была гусиной. – Ясно. Все же здорово, правда? Кладовая полна мяса, палец на месте, и дом еще стоит… Он сказал это в шутку и удивился, когда Брианна задышала часто-часто. – Да, – произнесла она с чувством глубочайшего удовлетворения. – Я справилась. Все живы, здоровы и сыты. И даже обошлось без кровопролития… почти, – добавила она. – Как там говорят: лес рубят – щепки летят? – Роджер засмеялся и подался вперед, чтобы ее поцеловать, потом вспомнил про бороду. – Ой, прости. Мне побриться, да? – Не надо. – Она провела пальцем по его челюсти. – Мне даже нравится. Побриться ты всегда успеешь. – Да, успею… Он поцеловал ее. Значит, вот в чем дело? Брианне хотелось, чтобы ее похвалили? Если так, она заслужила. Роджер знал, что она не сидела у очага и не пела Джему колыбельные… но он и не подозревал, что все было настолько жутко. Пахло можжевельником, смолой и свечным воском. Обычно Брианна берегла дорогие свечи и подпаляла масляную лампадку, однако сейчас спальню заливал мягкий золотистый свет от трех подсвечников. Роджер вспомнил, как они занимались любовью и на коже Брианны плясали рыжие блики, а в сокрытых обычно местах залегали малиновые и фиолетовые тени, отчего простыни казались еще белее. Пол был чистым – до недавних пор, – в углах лежали пучки ароматного розмарина. Кровать застелена свежим бельем. Брианна ждала его возвращения – а он ворвался, весь полный впечатлений, ожидая похвалы за то, что уцелел, и не замечая ничего, будучи ослепленным одним лишь желанием поскорее завалить ее в постель. – Эй, – прошептал он ей на ухо. – Может, я и дурак, но я люблю тебя. Она глубоко вздохнула, ткнувшись в него полной молока грудью, теплой даже сквозь слои одежды. – Да, ты дурак. Но я тоже тебя люблю. И рада, что ты вернулся. Он рассмеялся и выпустил ее. Над окном висела веточка можжевельника, сгибающаяся под тяжестью сине-зеленых ягод. Роджер отломил ее и знаком примирения заправил в вырез платья. – Счастливого Рождества. Так что там с гусями? С легкой улыбкой Брианна погладила колючие иголки. – Ну… неважно. Просто… Он проследил за ее взглядом, обернулся и увидел на умывальнике лист бумаги. Это был рисунок древесным углем: в штормовом небе дикие гуси рвались сквозь ветер, гнувший кроны деревьев. При виде его в груди вновь рождалось то самое чувство: то ли радость, то ли боль. – Счастливого Рождества, – тихо сказала Брианна. Она встала рядом, обнимая Роджера за талию. – Спасибо. Боже, Брианна, ты просто чудо! Он жадно поцеловал ее, чтобы унять странную тоску. – Взгляни, там еще один. Все-таки Брианна отлично рисует, так, что кровь стынет в сердце. На верхнем листе она изобразила ярость грозового неба, волю и невероятное мужество. Нижний рисунок, пусть и в тех же черно-серых тонах, был совсем другим. Мертвый гусь висел, подвешенный за лапы. Шея выгнута, крылья распластаны, а клюв полуоткрыт, словно даже в смерти он звал товарищей. Каждое перо было прописано до мельчайших деталей. Роджер еще никогда не видел чего-то столь прекрасного… и безжизненного. – Я рисовала прошлой ночью, – негромко сказала Брианна. – Все спали, а я не могла. Не находя себе покоя, она слонялась по пустым коридорам, а потом, несмотря на холод, вышла и стала бродить по двору. В коптильне мерцали угли; она заглянула туда и поразилась красоте висящих гусей, белеющих на фоне зачерненных стен. – Я проверила, спит ли Джемми, потом принесла этюдник и рисовала, пока пальцы не замерзли так, что я не чувствовала в руке уголь. Только сейчас Роджер заметил на ее лице синие тени и представил, как поздно ночью, при одной лишь свече, она рисует мертвых гусей. Он хотел обнять ее, но она отвернулась и отошла к окну с дрожащими ставнями. Морозный ветер рвал с деревьев последние серые листья и каштаны, которые картечью стучали по крыше. – Перед самыми родами па рассказывал мне всякие истории. Я тогда мало что слышала… Хотя кое-что все-таки запомнила. Брианна прижалась спиной к ставням, рукой держась за подоконник. |