Онлайн книга «К другому берегу»
|
– И как? – Да ничего! Посмотрели с ним друг на друга, он и пошел себе в лес. – Надо же! – Ну да, он видел – я без ружья. – А у тебя и ружье есть? – Есть, мало ли что. Ну ладно, я пес, а Татьяна, например? – Танька-то? Курочка! – Похоже… Пестренькая такая, горластая! А Серёга? – Конь, конечно. – Конь! В точку! А я все не знал, куда его. Петров-Водкин, «Купание красного коня» – вот он там сразу и конь, и всадник! Смеется! – Ну, а ты? – Я? Я никто. О господи, опять… – А мне кажется, ты кошка! – Драная… – Перестань! Такая… сиамская кошка. – Так у меня глаза не голубые. – Они у тебя всякие. Бывают и голубые, когда небо отражается. – Нет, я себя кошкой не чувствую. Не знаю, кто я. Так, зверушка какая-то мелкая. Раненая зверушка – подумал с тоской Леший, а сам все продолжал говорить: – А вот, кстати, про кошек – ты знаешь, Дуся со мной на этюды ходит! Я сначала думал – случайно. Потом смотрю – нет. Бежит за мной, деловая такая. Потом я работаю, а она вокруг лазает. Или придет, у ног ляжет, смотрит. Ну, говорю, как тебе? Понюхает, фыркнет! Смешная… – Надо же! – А хочешь со мной пойти на этюды? Можем в лес, на поляну – ягод наберешь! Или к реке? – А я не помешаю? – Нет, что ты! Посмотрел – улыбается! – Поесть не хочешь? А то я не завтракал. – Не знаю. Ты поешь, а я еще картинки посмотрю, можно? – Смотри, конечно! Может, чаю попьешь? – Чаю?.. Да. – Хочешь – с мятой? – Хочу. – Вот и ладно! – А у тебя тепло тут, уютно. Пахнет чем-то знакомым… – Это хлебом от печи пахнет и сеном от матрацев. – Ты сам хлеб печешь? – Научился. – А откуда эта кошка взялась? – Дуся-то? Это тети Маши! У нее их много. А эта меня выбрала! Сама пришла, стала жить. Я уезжаю, она к тете Маше уходит. Приезжаю – ко мне. – А на что ты живешь? Ты же не работаешь нигде? Или работаешь? – Я вольный стрелок! Ничего хорошего в этом нет, конечно. Но как-то так получилось. Я когда с работы ушел – сначала машину продал. Потом один немец картины у меня купил – сразу много! Вот. Потом я сам в Измайлове продавал. Потом с ребятами сговорился – я им отдаю оптом, они продают. Мне-то не очень выгодно, но жалко времени – сидеть там, покупателей ловить. В галерею отдал картины, там тоже потихоньку продаются. Я приезжаю, хожу везде, смотрю – что продается, что нет. – И на это можно жить? – Да не особенно, конечно. Еще бывает халтура – реставрирую мебель. Только особенно негде. У матери тесно, да и столярка бывает нужна, приходится к ребятам обращаться, у кого есть. – Да ты просто мастер на все руки! – Ой, есть захочешь – всему научишься! Фреску писал одному придурку. – Почему – придурку? – А! Эротическую фреску потому что! По его задумке. Ой, мама! Но – хозяин – барин. – Что ж там было-то, на фреске? – Ага, так я тебе и рассказал. Здесь-то много денег не надо, на подножном корму. Я картошку стал сажать. Морковку всякую. Растет, правда, плохо – север все-таки. У тети Маши куры есть, молоко опять же. В магазин кое-что привозят… да ничего, нормально. Летом грибы-ягоды, рыба – щука, налим. Бобра даже ел! – Бобра?! И как? – Да ничего: на ночь в печь поставил, он затомился. Вкусно, слегка рыбой отдает. Бобра, знаешь, и монахи в пост едят, за рыбу сходит. И черепаху едят, потому что в скорлупе, вроде как орех. – Ой, врешь ты все! – Да вот те крест! А сам смотрел и радовался – почти прежняя, живая! Только бы опять не ушла в туман этот, удержалась. Может… может – поцеловать? – Марин… а ты помнишь… как мы… в Суханове?.. Дернулась, словно ударил. Черт! Зачем вылез! Рано! Но не мог больше терпеть, что она с ним как с чужим! – А-а! Вот вы где! – Серёга вломился. – А меня Танька послала разыскивать. Что такое, говорит. Где Маринка? Ушла за водой и пропала. А они вон что! – А мы чай пьем. – Чай? Ну-ну! – Я сейчас приду! – подхватилась Марина. – Да ладно, я воды принес. Леший, обедать приходи – я с утра рыбы наловил, уха будет! – Хорошо. – Ну, пейте-пейте! Серега пошел было, но вернулся: – А, забыл! Лёш, ты, может, сходишь завтра с ребятами куда-нибудь? Чтоб не мешались! А то у нас там с Танькой… дела. – Знаю я ваши дела! Ладно, на Мархангу сходим! Обеспечьте провиантом, и сходим. Марин, пойдешь с нами на Мархангу? – Можно. Далеко это? – Да километров шесть наверно. На полдня поход. Может, грибов наберем. А нет – так погуляем. – Хорошо. – Вот и спасибо! – Серёга подмигнул Лёшке и ушел. Сразу тихо стало. Марина тоже встала: – Пойду я. Спасибо тебе. За чай… и вообще. Помолчала. Потом очень тихо произнесла: – Я все помню, Лёша. И ушла. Леший закрыл глаза и некоторое время так и стоял, словно окаменев: не понимал – как теперь жить? Он же должен все время знать, что с ней! Что она в порядке. Назавтра собрались, пошли в поход на Мархангу. Вышли не рано – долго копались. Хорошо, дождя не было, солнце из облаков показывалось, припекало. Шли по дороге – ноги в пыли утопают по щиколотку, а красота какая – сто раз здесь ходил, а как впервые видел. Справа и слева – поля, то желтые, с высокой сухой травой, то зеленые, скошенные. Ромашки, васильки, мятой пахнет. Ближе к реке – серебряные поляны иван-чая. Вдоль дороги – покосившиеся столбы с черными линиями проводов, а на проводах, в каждом отрезке между столбами, как будто специально рассажены небольшие птички-ястребки: сидят, уныло нахохлились, а подходишь ближе – перелетают вперед или в кусты планируют. Зашли в Полунино. Там, в ограде, телята. Большие уже, лопоухие, чумазые. Увидели, стали подниматься, подходить, и каждый – на свой голос: «Му-у! Му-уу! Му-ууу!» На разные тона. – Надо же, как орга́н прямо… – воскликнула Марина. – Да, похоже, – согласился Леший. Потом повел их дом посмотреть. |