Онлайн книга «К другому берегу»
|
С позированием, как и предполагал Леший, ничего не вышло, и они занялись обустройством жизни: двигали мебель, кое-что выбрасывали, в общем, вили гнездо. Гнездо они вили в маленькой комнате, а в большой сделали Лёшке мастерскую, как он ни упирался. – Нет, ты посмотри! – уговаривала его Марина. – Если в маленькой комнате делать, то там только ты с мольбертом, а больше ничего и не уместится! И ты наверняка распространишься в коридор, на кухню и в ванную! А так – все твое хозяйство будет в одной комнате. – Мое хозяйство всегда при мне! – Вот ты только об одном думаешь! – А ты – нет? – Лёшка! Прекрати! В самый разгар перестановки позвонила Татьяна, которая уже умирала от любопытства, хотела знать, как дела у Лёшки с Мариной. Они как раз удачно застряли в дверях с диваном, поэтому Марина помчалась к телефону, радуясь передышке, а Лёшка рухнул на тот же диван. – Лёш! Нас Кондратьевы на шашлыки зовут. В субботу. Поедем? – На шашлыки. А то! Кто там, Татьяна? Пусть Серёгу позовет, я иду. И поехали. Стояла настоящая золотая осень, ранняя в этом году – всего-то середина сентября. Увидев Лёшку с Мариной, Татьяна так и ахнула – они держались за руки и все время улыбались. Слава Богу! Она так переживала, чтобы у них все срослось. Сразу поняла, что они – пара, и вот, наконец! Даже Серёгу проняло: он тихонько сказал Татьяне, пока Лёшка отвлекся на Марину – впрочем, тот только и делал, что отвлекался: – Тань, ты посмотри на Злотникова! Что с ним делается! Совсем крышу снесло у мужика! – Влюбился, чего делается. Ну и молодец. Лёшка начал валять дурака еще в вагоне – мест было мало, он посадил Марину на колени и всю дорогу потихоньку целовал ее за ухом, а она смущенно ежилась. Потом стало посвободней, но он Марину не пустил – сиди! – Как вам не стыдно! – сказала наконец тетенька в зеленой беретке, уже давно сварливо поджимавшая губы. – Взрослые люди, а ведете себя так неприлично. – А мы молодожены, нам можно. Тетка ворчала всю дорогу, хотя Марина тут же от Лёшки сбежала. Потом он совсем разошелся, опьянев от одного только лесного воздуха, а когда добавились водочкой, и совсем захорошел. – Ну что ты так орешь, Злотников! – сказала Татьяна. – И как ты его терпишь, Марин, просто не знаю. Я бы на второй день убила! – Вот потому у нас с тобой ничего и не вышло! – Увидев выражение лица Татьяны, Леший тут же опомнился, но было поздно – Марина встала и ушла вниз, к реке. – Какого черта ты язык распустил! – Татьяна покосилась на мужа, но Сергей увлекся шашлыками – мангал страшно дымил, и он плясал вокруг него, как сумасшедший индеец. – А, ёж твою медь! – Леший подхватился и побежал за Мариной – она сидела на берегу, обняв колени и опустив голову. – Не сиди на земле. Встань немедленно. Увидев Лёшкино лицо, Марина тут же его обняла: – Лёшечка, милый, со мной все в порядке, правда! Ты испугался, прости, прости. – Она, привстав на цыпочки, пыталась его поцеловать, а он отворачивался: он действительно ужасно испугался, что у нее начнется панический приступ. Да еще к реке пошла! Леший обхватил ее голову ладонями и, закричал, глядя ей в глаза: – Что ж ты из меня душу-то вынимаешь?! Когда ты уже поймешь своей дурацкой головой, что я тебя люблю, а? Какого черта ты меня к прошлому ревнуешь? Ты вдумайся – это всё лет пятнадцать назад было! Пятнадцать лет! – Лёшечка, ну не волнуйся ты так. Я все понимаю. – Господи, что ты понимаешь! Ничего ты не понимаешь… Ну ладно. Пойдем-ка. – Он немножко успокоился и повел ее к большому бревну, под которым был след старого кострища. – Давай тут посидим, все посуше. Марин, мы же вроде уже один раз это обсуждали! Я не собираюсь перед тобой за свое прошлое оправдываться. Весело жил, да. Но я так расплатился – мало не показалось! Да и в чем оправдываться-то?! Я никого никогда не обманывал, ничего никому не обещал, никому жизнь не сломал. Ничего такого не было, о чем бы мог пожалеть или стыдиться. На то она и молодость, чтобы… перебеситься. – Ну да, – печально сказала Марина. – Наверное. – Я же тебя не спрашиваю, что там у тебя было, правильно? Было, да сплыло! – А ты спроси! – Марина подняла на него глаза. – Спроси! И я тебе отвечу – ничего у меня не было! Понимаешь? Все, что было, – ты знаешь. И с кем – знаешь. А больше – ни-че-го! – Подожди. – Он растерялся. – Как ничего? Тебе сколько лет-то было, когда ты с ним познакомилась? – Двадцать пять. Да! Ты правильно понял! С ним первым поцеловалась, с ним первым переспала. – И что, у тебя до двадцати пяти лет… ничего не было вообще? Ничего такого? Совсем?! Не знаю… Ни поцелуев под сиренью, ни прогулок под луной?! – Ну не было! Не было. Леший смотрел на нее в полной растерянности – сам он лишился невинности в шестнадцать, в спортивном лагере, с молодой медсестрой, которой как раз двадцать пять и было, а с девчонками встречался чуть не с двенадцати, но Марине он рассказывать об этом не собирался. – Я не понимаю, как такое могло быть… Ты же красавица! – Красавица? Лёш, да ты первый мне об этом сказал! Никто, никогда! Я же… Я застенчивая была! Боялась всего на свете! Отличница, зануда с косой, книжная моль, девочка в футляре! Меня так учитель литературы прозвал, я в него влюблена была, а он меня – девочкой в футляре… – Ну! Влюблялась же! – Влюблялась. Романтически и безответно. Лёш, если б ты мою маму знал, ты бы не удивлялся. Мне уже двадцать лет было, а я не могла домой позже десяти прийти! Какие мальчики, какие романы, жила как в монастыре, книжки читала, принца на белом коне ждала. Дождалась! – Маленький мой! Да что ж такое… – Ты вон Таньку свою спроси, она тебе расскажет, какие я номера откалывала! – Марин, ну не надо – «свою»! Что ты, в самом деле? – Она-то мою маму хорошо знала, работала с ней вместе в техникуме. Танька все хотела человека из меня сделать – в компании какие-то водила, в походы брала, а толку! За мной ребята пытались ухаживать – я шарахалась. – Как же ты… с ним-то… не забоялась? – Сама не знаю. Может, потому, что он взрослый. – Взрослый! Он лет на пятнадцать тебя старше был? Может, ты в нем отца видела? – Не знаю. – Марин, а как же ты… ну, он же… или ты не знала? – Что женат? Лёш, я такая дура была, ты не представляешь! Мне в голову прийти не могло, что взрослый мужчина будет за такой девочкой, как я, ухаживать, а у него жена и ребенок! Мне казалось, совесть должна быть. – Горе ты мое луковое. – И узнала-то случайно, когда уже… поздно было. Спросила, а он так ловко все повернул – да ты все знала, да не могла ты не знать! – а я слушаю, дура-дурой. Но я пыталась оправдания ему найти: не может ребенка оставить, все такое. В общем, обманывала себя, как могла. |