Онлайн книга «Темная материя»
|
Поднимаемся, идем дальше. Быстрее, быстрее. На следующем перекрестке я уверенно поворачиваю в другой коридор, хотя сориентироваться в темноте нелегко. Наконец мы выходим на металлическую платформу, с которой начинается спуск в генераторную. Преследователи так близко, что я даже различаю три голоса, звучащие в последнем коридоре. Два мужских и один женский. Последняя ступенька. Лукас не отстает, но тяжелые шаги уже грохочут по лестнице над нами. Прямо передо мной появляются две красные точки. Я отскакиваю в сторону и продолжаю бежать – вперед, в темноту, туда, где должен быть куб. Двое в костюмах биозащиты соскакивают с лестницы и устремляются за нами. Гремят выстрелы, но пули проходят выше. До куба футов пятьдесят. Дверь открыта, металлическая поверхность отражает прыгающий свет нашего фонаря. Еще один выстрел. Что-то напоминающее стремительного шмеля проносится у правого уха. Пуля бьет в дверь, высекая искры. Ухо словно горит. – Бежать некуда! – кричит один из преследователей. Аманда влетает в куб первой. Я вбегаю следом, поворачиваюсь и наваливаюсь плечом на дверь. Солдаты уже футах в двадцати от нас, и мне слышно их надсадное дыхание за масками противогазов. Они открывают огонь. Пули щелкают по металлу, огненные вспышки рвут темноту, и это последнее, чем провожает меня их кошмарный мир. * * * Мы не задерживаемся и сразу же идем по коридору. Через какое-то время Аманда хочет остановиться, но я не могу. Мы идем еще целый час. Целый цикл препарата. Кровь из уха забрызгала одежду. Наконец коридор снова сворачивается в куб. Я сбрасываю рюкзак. Холодно. Пот стынет на коже. Аманда стоит в центре куба – юбка грязная, свитер порвался в нескольких местах, пока мы бежали по заброшенной электростанции. Она ставит фонарь на пол, и внутри меня словно срабатывает спусковой механизм. Напряжение, сила, гнев, страх… Все выплескивается разом потоком слез и всхлипов. Аманда выключает фонарь. Я приваливаюсь к холодной стене, и моя спутница привлекает меня к себе, кладет мою голову себе на колени и гладит меня по волосам. ОСТАЛОСЬ АМПУЛ: 40 Прихожу в себя в кромешном мраке, лежа на боку, спиной к стене. Аманда устроилась рядом. Наши тела вписываются одно в другое, ее голова покоится на сгибе моего локтя. Хочется есть и пить. Сколько же я проспал? Хорошо одно – ухо перестало кровоточить. Мы беспомощны, и отрицать этот факт невозможно. Единственная наша константа, если не считать нас самих, – вот эта металлическая коробка. Крохотная лодчонка посредине огромного океана. Наше убежище. Наш дом. Наша тюрьма. Я осторожно поднимаюсь. Снимаю толстовку, сворачиваю ее и подсовываю Аманде под голову. Она ворочается, но не просыпается. Иду на ощупь к двери, понимая, что не могу позволить себе рисковать и открывать ее. Но я должен знать, что там, снаружи, и клаустрофобия уже действует мне на нервы. Поворачиваю ручку. Медленно тяну дверцу на себя. Первое ощущение: запах зеленого леса. Косые солнечные лучи пробиваются между жмущимися друг к дружке соснами. Неподалеку застыл неподвижно олень, глядя на куб темными, влажными глазами. Делаю шаг наружу, и олень, сорвавшись с места, бесшумно исчезает между деревьями. Лес притих. Над устлавшим землю игольчатым покровом стелется легкий туман. Я отхожу от куба на несколько шагов и сажусь на согретую утренним солнцем землю, подставив лицо ярким, теплым лучам. Ветер приносит запах древесного дыма. Костер? Печь? Кто может здесь жить? Что это за мир? Слышу шаги. Оглядываюсь – между деревьями ко мне идет Аманда. Я знаю, что виноват перед ней – из-за меня она едва не погибла в последнем мире. И она здесь не просто из-за меня. Она здесь, потому что спасла меня. Потому что рисковала. Потому что поступила смело и решительно. Аманда садится рядом и поворачивается лицом к солнцу. – Как поспал? – Больно постель жесткая. Теперь вот шея болит. А ты? – Тоже все ноет. Лукас наклоняется и рассматривает мое ухо. – Что? Плохо? – интересуюсь я. – Нет. Пуля только срезала краешек мочки. Сейчас промою. Она приносит литровую бутылку воды, которую мы наполнили в футуристическом Чикаго, и я припадаю к горлышку – и пью, пью, пью… – Ну как ты теперь, лучше? – спрашивает Аманда. – Только ее и вижу. Как лежит, мертвая, на нашем крыльце. И Чарли в комнате наверху. – Знаю, это трудно, но задуматься надо о другом – и тебе, и мне. Почему ты привел нас в этот мир? – Я всего лишь написал, что хочу домой. – В том-то и дело. Написать-то ты написал, но багаж прихватил с собой старый. – Что ты имеешь в виду? – А разве не ясно? – Нет, не ясно. – Твой худший страх. – Это же типичный сценарий глобальной катастрофы, нет? – Может быть. Но он настолько образцово твой, что мне даже странно, как ты этого не видишь. – Что значит образцово мой? – Не просто потерять семью, а лишиться ее из-за болезни. Как было с твоей матерью, которую ты потерял в восемь лет. Я смотрю на Аманду. – Откуда ты знаешь? – А ты как думаешь? Ну конечно. Она ведь была психотерапевтом Джейсона-2. – Смерть матери, угасшей у него на глазах, стала событием, во многом определившим его жизнь, – объясняет Лукас. – Именно поэтому он так и не женился и не обзавелся детьми, а полностью посвятил себя работе. Звучит убедительно. У меня тоже были моменты, на раннем этапе нашей с Дэниелой совместной жизни, когда я подумывал о том, чтобы убежать от нее. Не потому, что я не любил ее, а из-за того, что, на каком-то уровне, боялся ее потерять. Такой же страх я испытал, когда узнал, что она беременна Чарли. |