Онлайн книга «Жизнь Ивана Семёнова, второклассника и второгодника (сборник)»
|
– Не было, ты хотел сказать? – И не будет. Кстати, – напомнил дедушка, – мне ведь нельзя волноваться, у меня, и ты это хорошо знаешь, больные нервы. – Волнуешься ты напрасно. Ни в какие дрессировщицы никто меня не возьмет, – грустно проговорила Лёлишна. – А нервы мы тебе вылечим. – Ты должна дать мне честное слово, – раздраженно сказал дедушка, – что ты забудешь о всяких там хищниках вроде львов!.. Я жду! – Я не могу дать такого слова, – тихо, но твердо сказала Лёлишна, – потому что я еще ничего не знаю. Пока я еще только думаю. – Хо-ро-шо! – почти крикнул дедушка. – Поступай как хочешь! Но учти: я не пе-ре-жи-ву! А если переживу, то с никуда не годными нервами. Налей мне валерьянки. Тридцать четыре капли – норму и сверх нормы еще… столько же. Я ложусь. Мне плохо. И дедушка лег на диван с таким видом, словно Лёлишну уже лев ел. Дедушка даже слышал, как хрустели ее косточки. Продолжаем нашу программу. ВЕСЬ ВЕЧЕР НА КОВРЕ ПЕТЬКА-ПАРА. ОН СТАВИТ РЕКОРД СВЕРХВИЗГОВОЙ СКОРОСТИ И задумал Петька убежать из дому. Мысль эта забралась ему в голову совершенно неожиданно, как говорится, без всякой предварительной подготовки. Шла, видимо, шла, наткнулась на Петькину голову, места свободного там много, вот мысль туда и забралась. А уж если она туда забралась, он вам ее не отпустит: не так уж часто его мысли посещают. Уловив эту мысль, Петька радостно сплюнул. Ему даже показалось, что он очень умный человек. А вы должны знать, что стоит человеку поверить в то, что он умный, как он тут же начинает делать глупости. Петька одному лишь удивился: почему же раньше он не замечал, что является очень умным? Все сразу показалось простым. И, сидя в ванной комнате, куда его закрыли за то, что он ходил в магазин целых полтора часа и вместо масла купил сыр, Петька обдумывал план побега. Во-первых, куда бежать? Во-вторых, когда бежать? В-третьих, как? Когда – это ясно. Сегодня. Куда? Тоже ясно. Сначала в Москву, а там видно будет. Как? А как придется. Лишь бы в поезд забраться. Всю дорогу он преспокойненько проспит, не привыкать спать подолгу, а проснется уже в Москве. Вот бы денег достать! Тоже просто: надо продать учебники. Карандаши продать, ручки, перья, тетради… Поступит он на работу и заживет, как люди живут. Эх, выпустили бы только! – Живой? – спросил за дверью отец. – Замерз, – ответил сын, – выпустите. Пора уж. Из ванной он вышел такой сияющий, что отец удовлетворенно сказал: – Видать, подействовало. Учтем. Поди поешь. За столом Петька набил полные карманы кусками хлеба и сахара. Он тихонечко вынес в коридор портфель, куда сложил учебники и прочие вещи для продажи. – Я бегать, – сказал он. – Валяй, – отозвался отец, – только не до полночи. На лестнице Петька остановился, вздрогнув, словно кто-то его резко окликнул. «Попадет, – пронеслось в голове, – так попадет, что…» Он сел на ступеньку. И опять вздрогнул, словно опять кто-то его резко окликнул. «Да смеешься ты, что ли? – мысленно сказал он себе. – Через два месяца в школу! А в Москве ты к этому времени собственную благоустроенную отдельную квартиру будешь иметь. И зарплату. В кино каждый день ходить будешь. Телевизор купишь». И он помчался по лестнице. Выскочив на улицу, Петька увидел Сусанну. Скромно опустив глазки, в нарядном платьице, с огромным бантом в волосах, с челкой, прикрывающей шишку на лбу, она стояла, как кукла из магазина «Детский мир». Все малыши, игравшие до ее появления во дворе, разбежались врассыпную. Бабушки, сидевшие с вязаньем в руках, настороженно следили за каждым ее шагом. А Сусанна посматривала по сторонам. Выбирала жертву. Интересной жертвы пока не было. Одним прыжком Петька подскочил к Сусанне Кольчиковой. Вдарил портфелем. И – ног не видно – побежал, набирая скорость. Он мчался так быстро, что даже Сусаннин вииииииииизг не мог его догнать. Значит – сверхвизговая скорость. Рекорд! До железнодорожного вокзала Петька добрался без всяких приключений, и хотя временами его охватывал страх, о возвращении домой он и не думал. На запасных путях мальчишка разыскал состав, на каждом вагоне которого было написано, что он идет в Москву. Петька радостно плюнул. Все вагоны были закрыты, но в конце состава оказалось несколько товарных вагонов с открытыми дверями. «А какая мне разница? – решил Петька. – Я могу и в товарном. Даже лучше». Он забрался в вагон, на четвереньках прополз в угол, лег, подсунув под голову портфель, плюнул и стал ждать, когда состав переведут на главный путь, сделают посадку – и ту-ту-у-у… Он еще раз плюнул. И уснул. Представление продолжается. НО ПЕРЕД НАЧАЛОМ СЛЕДУЮЩЕГО НОМЕРА АВТОР НЕНАДОЛГО ПРОСИТ СЛОВА Вот мы и движемся потихоньку вперед. Стопка бумаги (исписанной) слева от меня растет. А стопка чистой бумаги справа – тает. Уже вторая осень за окном, с тех пор как я сел писать эту повесть. А закончу я ее зимой, не раньше. А надо вам сказать (может быть, вы этого не знаете), что рукопись книги все равно что родной ребенок. Иногда его (то есть ее) хочется или приласкать, или отшлепать, или похвалить, или в угол поставить (точнее говоря, положить). Каждый родитель мечтает, чтобы его ребенок вырос хорошим, добрым, полезным людям, верным. Но как иногда дети бывают плохими, так и с книгами это случается. И как родителей вызывают в школу, когда их дети ведут себя неважно, так и нас, авторов, призывают к ответу. Мне кажется, что нам с вами надо потолковать о том, почему я стараюсь писать весело. Думаю, что вы меня поймете. Я очень хорошо помню, как я сам был маленьким. До того помню, что понимаю вас даже тогда, когда вы творите глупости. А если я пишу смешные книжки, то это вовсе не значит, что меня с утра до вечера распирает смех. Тем более это не значит, что от всех вас я всегда в восторге и не понимаю, что иногда из-за вас не смеяться, а плакать надо. |