Онлайн книга «Дуэль на троих»
|
Но из дверей появился другой адъютант, в чине штабс-капитана, с кислой миной и помотал головой – мол, нет, еще спит. Я, вздохнув, еще раз подошла к майору и с мольбою тронула его за рукав. – Ну, я вам клянусь, я просто посижу, – шепнула кротко-кротко. – Тихонечко. Вдруг он проснется?.. И майор наконец растаял. Приложив указательный палец к губам, повел меня в светлицу. Пропустил первой, сам бесшумно скользнул следом. Вдоль бревенчатых стен и большого дивана всюду были развешены пучки каких-то трав, на столе – очищенные резаные яблоки с коричневыми пятнами. На сложенной карте – стояли в тарелках блины, пироги и лекарские баночки с пилюлями. В глиняном кувшине – букет из засохших полевых цветов – васильки, ромашки, колокольчики… Через их стебельки и траву я увидала тучный корпус старого фельдмаршала – в расстегнутом мундире, мерно дышащий на потертом диване… – Он может так проспать и двадцать часов кряду, – шепнул адъютант. – Как?.. – изумилась я. – А если?.. Адъютант уверенно помотал головой: – Не будить! Я подобралась к самому лицу Кутузова. Адъютант – с благоговейным трепетом – следом… – Как?.. – Я все-таки не понимала. – Наполеон в Москве, под боком, а он спокойно спит… – Совершенно спокойно, – подтвердил адъютант. – И… приказал не будить?! – прокричала я шепотом. – Он слишком уверен в победе, – объяснил майор. Я перевела дух, пытаясь совместить в своем сознании взаимоисключающие вещи. – Ну зато, когда проснется, ух, наверно, как пойдет воевать?.. – Я же говорю, – терпеливо шепнул адъютант, – он слишком уверен в победе, чтобы воевать. Я вовсе оторопела: – И… и… к этому есть основания? – Абсолютные. – Майор едва сдержал зевок. Мы вышли из светлицы обратно. В приемной сидело уже несколько офицеров и генерал. Адъютант, поручив свой пост не менее сияющему орденами сотоварищу, вывел меня на крылечко и тут заговорил в полный голос: – Но я думаю, на свой страх и риск попробую помочь. Все-таки исторические памятники… Надо спасать. – Да, и потом этот русский дворянин Беклемишев! – горячо подхватила я. – Его же расстреляют на рассвете. А он – герой. За нами вышли и Андрейка с Фролом. И мы дружно за адъютантом спустились с крыльца. – Эх, столько героев уже погибло на этой войне! – в тон мне посетовал он. – Только генералов четверо… – Наполеон говорил, что у него при Бородино восемь генералов погибло. А девятый в Москве угорел. Майор прямо расцвел: – Да вы что? Обязательно доложу его светлости, когда проснется. – В общем, – решила я не отвлекаться далеко от темы, – у меня есть план. На улице быстро темнело. И в этой тьме проступило со всех сторон, будто упавшее звездное небо, мерцание солдатских костров. – В общем, мне нужна группа солдат, говорящих по-французски. Майор усмехнулся: – Кто ж из солдат говорит по-французски? – Можно по-итальянски, по-немецки… – пролепетала я с робкой надеждой. Андрейка заржал. – Уфф!.. – выдохнул майор. – Это только офицеры по-иностранному умеют. Могу дать двух офицеров. – Отлично! У вас есть французские мундиры? – Этого добра после Тарутинского боя много. – Великолепно! Но после того, как мы просочимся в город, они должны опять переодеться и стать похожи на монахов и мещан!.. О! У них должны быть бороды. – Тогда возьмите вон, из казаков. Майор указал нам на ближние костры, вкруг которых размещались чубатые бородачи в синих портках и папахах. – Но казаки… разве понимают французский? – спросила я с сомнением. По-моему майор беззвучно выругался… Из воспоминаний капрала Франсуа Пигаля …С рассвета мы укладывали эти чертовы тюки на телеги. С неба летела мерзкая морось – не то снег, не то дождь. Добрейший Поль все гладил исхудавших лошадей, которых сторожил уже неделю от проклятых конеедов. Мы дежурили вокруг своих коней по очереди. А когда Люка и Пьер стали загружать сверху огромный тюк с торчащими серебряными рожками, Поля просто прорвало: – Ребята, куда эти люстры еще?! Нашим доходягам и с места не сдвинуть такую тяжесть! – Так что, разбирать?!.. – заорал в ответ Люка. – У нас коней осталось втрое меньше, чем телег! Отчаянно махнув рукой, он уселся под навесом коновязи и достал кисет и трубку. Мы все к нему присоединились. – Мне все больше не нравится этот поход, – закурив, сказал Люка. – То Москва сгорела… То Бекле арестовали… – А чего мы сюда так ломились-то? – сказал я. – А?! Если сейчас уходим? Ты не понял, нет? Зачем уложили половину армии? Ну! Ты ведь у нас самый умный, скажи?.. – У меня только одно объяснение, – Люка затянулся. – Какое же? Сержант выдохнул дым и все нам объяснил одним словом: – Политика. Стон разочарования был ему ответом. Через площадь перебежал вымокший до нитки дежурный, огляделся и сразу сунулся к нам под навес. – Сержант! Вас у поста офицер спрашивает. Совсем молоденький!.. С ним два поляка… Из журнала Таисии (в послушании Анны) Трубецкой-Ковровой …Из всех друзей-однополчан Вани я знакома была только с Люка, так как он ехал с нами до Путевого Петровского замка. Его я и вызвала к посту. Да, конечно, Люка притащил с собой и всю компанию. Как, оказалось, оно было и к лучшему. Хлестал слепой октябрьский дождь. Я в мундире и горделивой шапочке польского офицера, с хорошо приклеенными пышными усами, Андрей и Фрол в солдатской польской форме, не говоря уже о всей явившейся к нам на свидание компании, никак не помещались в постовую будку. Что ж, два француза сбегали куда-то и приволокли палатку. Мы выставили ее прямо на сгоревшей площади. Теперь стало гораздо уютнее: дождь над нами шумел по туго натянутому льняному полотну палатки, а Люка светил масляным фонарем на разложенную мной на досках карту еще целенькой Москвы. – Дельно придумано! – сразу сказал он в ответ на мое предложение. – Возле самой тюрьмы мы переодеваемся в русских, – он хлопнул по мешку с русской одеждой, принесенному нами, – и освобождаем Жана, даже не повздорив с императором! Один французик (Поль, кажется) сразу начал копаться в мешке. |