Онлайн книга «Настоящая ложь»
– Картрайт, – сдалась Имми, видимо, желая прекратить спор. – Но в Сети ты его не найдешь. Он местный парень и работает за наличные. Вряд ли он зарегистрирован на каком-нибудь сайте. – Ну, я все-таки попытаюсь… О боже. – Что? – Скотт Картрайт из Оук Блаффс? – Да. – Он мертв. Имми бросилась к нему. Брук спрыгнула с рабочего стола, а Джул вернулась из холла, где занималась растяжкой. Они сгрудились вокруг компьютера. На экране высветилась статья из местной газеты «Мартас-Винъярд таймс», в которой сообщалось о самоубийстве некоего Скотта Картрайта. Бедняга повесился на потолочной балке в амбаре соседа, выбив из-под ног шестиметровую лестницу. – Это я виновата, – проговорила Имоджен. – Нет, нет, – успокоил ее Форрест, не отрываясь от экрана. – Он хотел прибавки к жалованью, но систематически опаздывал на работу. Ты не должна была платить ему больше. Это не имеет никакого отношения к его самоубийству. – Наверняка он был в депрессии, – предположила Брук. – Здесь сказано, что он не оставил предсмертной записки, – заметил Форрест. – Но они уверены, что это самоубийство. – Не думаю, – сказала Имми. – Да ладно, – возразил Форрест. – Никто не заставлял его карабкаться на шестиметровую лестницу в амбаре и вешаться. – Как сказать, – стояла на своем Имми. – Может, и заставили. – Ты преувеличиваешь, – кипятился Форрест. – Скотт был хорошим парнем, и это печально, что он умер, но никто его не убивал. Включи здравый смысл. – Не диктуй мне, что делать, – снова огрызнулась Имми. В ее голосе зазвучали стальные нотки. – Никто не станет убивать уборщика и обставлять это как самоубийство. – Форрест встал из-за компьютера. Он собрал длинные волосы в хвост и закрепил резинкой, которую снял с запястья. – Не разговаривай со мной, как с маленькой. – Имоджен, ты расстроена из-за Скотта, что вполне понятно, но… – Дело не в Скотте! – крикнула Имми. – Дело в тебе и в твоих дурацких нравоучениях. Ты смотришь на меня свысока, потому что у тебя диплом престижного колледжа. И потому что ты мужчина. И, если уж совсем начистоту, потому что считаешь, что быть потомком гребаных Мартинов из Гринвича, штат Коннектикут, куда престижнее, чем быть приемышем. – Имми… – Позволь мне закончить! – рявкнула Имоджен. – Ты живешь в моем доме. Ты ешь мою еду, водишь мою машину, и грязь за тобой убирал тот бедный мальчик, которому платила я. Отчасти за это ты ненавидишь меня, Форрест. Ненавидишь, потому что я могу позволить себе такую жизнь и сама принимаю решения. Поэтому ты относишься ко мне снисходительно и отмахиваешься от моего мнения. – Пожалуйста, мы можем поговорить об этом наедине? – попросил Форрест. – Просто уйди. Дай мне немного побыть одной, – устало произнесла Имми. Форрест недовольно хмыкнул и поднялся наверх. Брук последовала за ним. Как только они ушли, лицо Имми сморщилось от подступивших слез. Она шагнула к Джул и обняла ее, обдавая ароматом кофе и жасмина. Они долго стояли, обнявшись. Имми и Форрест укатили на машине двадцать минут спустя, сказав, что им нужно поговорить. Брук осталась в своей комнате. Джул закончила тренировку, а потом убивала остаток утра в одиночестве. На обед она съела два тоста с шоколадно-ореховой пастой и выпила апельсиновый сок с протеиновым порошком. Она мыла посуду, когда Брук протопала вниз по лестнице и зашла в гостиную, волоча за собой дорожную сумку. – Я уезжаю, – сказала Брук. – Прямо сейчас? – Мне не нужны эти драмы. Поеду домой, в Ла-Хойя. Родители, конечно, начнут пилить: «Брук, тебе нужно пройти стажировку! Волонтером! Возвращайся в школу!» Меня это здорово бесит, но, знаешь, на самом деле я немного скучаю по дому. – Брук резко повернулась и прошла на кухню, распахнула дверцу шкафчика, достала две коробки печенья и пакет кукурузных чипсов и запихнула их в сумку, болтавшуюся на плече. – На пароме кормят всякой дрянью, – объяснила она. – Ладно, пока. Вечером Имоджен вернулась. И присоединилась к Джул на террасе. – А где Форрест? – спросила Джул. – Поднялся в свой кабинет. – Имми устроилась в шезлонге и скинула сандалии. – В следующий уик-энд пройдет поминальная служба по Скотту, – сказала она. – Брук уехала. – Я знаю. Она прислала мне эсэмэску. – Она забрала с собой все печенье. – Это Брук. – Она сказала, что ты не будешь возражать. – Бог с ним, с печеньем. – Имоджен встала и подошла к выключателю, зажигая свет в бассейне. Вода заискрилась. – Я думаю, нам надо уехать. Без Форреста. Йес! Неужели все оказалось так просто? И ей удалось заполучить Имми для себя одной? – Я думаю, нам следует уехать утром, – продолжала Имоджен. – Ладно. – Джул постаралась придать своему голосу невозмутимости. – Я закажу нам билеты на самолет. Ты меня понимаешь. Мне нужно выбраться отсюда, провести какое-то время в девичьей компании. – Меня здесь тем более ничего не держит. – Джул светилась от радости. – И ехать мне некуда. – У меня идея, – заговорщическим тоном произнесла Имоджен и снова растянулась в шезлонге. – Есть такой остров, Кулебра. Это в Пуэрто-Рико. – Имми тронула Джул за руку. – О деньгах не волнуйся. Билеты, отель, спа-процедуры – за мой счет. – Я в твоем распоряжении, – сказала Джул. 7 Первая неделя сентября 2016 года Менемша, Мартас-Винъярд, Массачусетс За два дня до своей смерти Скотт чистил бассейн. Джул как раз вернулась с утренней пробежки. Он снова работал без рубашки. Джинсы сидели низко на бедрах. Скотт собирал сачком листья и мусор по краям бассейна. Он радостно поприветствовал Джул, когда она проходила мимо. Имми и Форрест еще не встали. Арендованный автомобиль Брук не маячил на подъездной дорожке. Джул схватила стопку одежды, которую приготовила заранее, и развесила на крючке рядом с душем на открытом воздухе. После чего зашла в кабинку. Она мылась, брила ноги и думала о Скотте. Все-таки он был очень хорош собой. Интересно, как ему удалось накачать рельефные мышцы и почему он работает только за наличные. Как такой парень согласился драить чужие туалеты и косить траву на лужайках? Он выглядел и говорил как супергерой из боевиков. Наверняка он мог бы многого добиться в этом мире, не прикладывая особых усилий. Никто его не принуждал, но тем не менее он выбрал для себя столь унылое занятие. Уборку. Может, ему нравилась такая жизнь. А может, и нет. |