Онлайн книга «Девочки. Дневник матери»
* * * Про себя Саша говорит: — Я просто хорошая девочка Саша. * * * — Мама, ты меня любишь до слез или безумно? 17 января 46. Галя уже вернулась из больницы. Миновал карантин и для Сашки: она не заболела. Я пока нахожусь на Сретенке, так как ухитрилась заболеть тут воспалением легких. Пришла навестить папу и Галю, помочь маме в уходе за больными и свалилась сама. Галя веселая, хорошая, каждый день готовит уроки, которые приносит ей школьная подружка. Галка много читает. Сегодня я услышала из ее комнаты страшный лающий кашель. — Что с тобой? — спрашиваю я испуганно. — Тут в книжке сказано, — пояснила она, — что «кашель соседа походил на собачий лай», — вот я и хочу попробовать, как это получается. * * * Был у нас еще один любопытный разговор. — Мама, — сказала она. — Я не могу понять, хороший был Колумб или плохой? И его жена — хорошая или плохая? (Галка прочла О. Гурьян «Христофор Колумб».) — А почему ты сомневаешься? — Ну, конечно, Колумб храбрый, мужественный, — ответила Галя, — но вот он был очень груб с матросами. Или вот его жена. Когда он ей сказал, что хочет перерезать море Тьмы, она ему запретила. А когда он согласился не ехать, она закричала на него и даже упрекнула в трусости. (!) Это был сложный разговор. Я довольно коряво объяснила, что это только в сказках одни — очень хорошие, а другие — очень плохие. А в жизни, дескать, не так. И даже у Колумба были свои недостатки. А потом подумала, что не в этом дело. Бедняге приходилось так худо, что в его положении любой бы стал грубить матросам. * * * Саша очаровательно разговаривает по телефону. Сегодня подробно доложила мне, как живет без меня, как скучает. Саша дружит с Леной и замучивает ее до потери сознания своей нудной просьбой: «Почитай, почитай!..» 18 января 46. Ермолаевский. Сегодня я вернулась на Ермолаевский. Саша встретила меня целой серией молчаливых глубоких вздохов. А Галя провожала плачем. Может быть, это объяснялось тем, что я не успела дочитать ей отрывок из «Странствия во мраке» Мартина Флавина. Я прочла ей главу «Ему было всего 9 лет и ему очень нужны были санки». Она превосходно понимала, слушала с наслаждением. А когда я начала читать о велосипеде, за мной приехал Шура и пришлось чтение прервать. Я было хотела объяснить ей, что означает слово «шериф», но она торопливо сказала: — Читай, читай. Я знаю, это милиционер. 24 января 46. Саша: — Мама, ведь я не слушаюсь, почему же ты меня целуешь? — Я знаю, что делают волки с плохими девочками: они их бьют и терзают… — Суп — изумительный! * * * Саше купили воздушный шар. Проснувшись на следующее утро, Саша чуть не расплакалась, потому что большой шар превратился в маленький, с кулак величиной. — Что ты с ним сделала? — воскликнула она с возмущением. — Он просто похудел! — ответила я. На днях Ян Сашин принес Саше шоколадку. Я дала ей кусочек, остальное положила в ящик. Вечером, когда Саша уснула, я несколько раз приложилась к шоколаду сама, да еще угостила Шуру. Утром Саша первым долгом помчалась к ящику. У меня сердце замерло. Но взглянув на шоколад, Саша сказала вполне добродушным тоном: — Мама, посмотри, шоколадка похудела… 27 января 46. Галя поет Саше (невероятно перевирая мотив): — Рыбки уснули в пруду-у-у… — Почему в пруду? Лучше бы они спали на песочке, — возражает Саша. * * * Галя говорит: — Лену я люблю, она хорошая. А Милу не люблю и играть с ней не буду. — Почему? Чем же она тебе не нравится? — Она неправдивая. Подлиза. И надоеда. Этот разговор мы продолжим. Интересно мне, что она имеет в виду. 18 февраля 46. Саше 3 года 9 месяцев, Галке — 8 лет 11 месяцев. Саша, оправившись от гриппа, говорит о себе: — Сейчас я встану на свои слабенькие ножки. * * * — Саша, кому идти в аптеку за лекарством: мне или папе? — Ты иди. Я уязвлена: — Почему же не папе? — Он — долго… — отвечает Саша. Очень наблюдательный ребенок. * * * Саша: — Сейчас я построю домик, мама посмотрит и скажет: «Какая прелесть!» 19 февраля 46. Мама рассказала мне, что Галя вернулась сегодня из школы заплаканная. Объяснила: «Мы пели песню “Отцы вернулись к нам домой”. А я петь не хотела. Только шевелила губами. Зачем я буду петь “отцы вернулись”, если мой папа не вернулся». Это странно. Мне кажется, она почти не помнит Шуру, почти никогда о нем не расспрашивает, и мне кажется, она не понимает своей потери. Но, видимо, это не так. Я иногда рассказываю ей о том, каким был Шура в детстве. Она слушает жадно. Но сама не расспрашивает. Как-то спросила, правда: — А папа Шура хорошо учился, когда был маленький? И еще: — Папа Шура любил играть со мной? 
Александр Иосифович Кулаковский, Галин «папа Шура» (1912–1942). 21 февраля 46. Вчера, вернувшись с работы, я была ошеломлена известиями о том, как вела себя Саша: она мешала Шуре работать, проткнула карандашом лимон, облила супом телефон (всё нарочно), кидала мяч на стол и в зеркало, стучала чем ни попадя по Милиной чернильнице и т. д. — Я тебя не люблю, — сказала я. Она покорно удалилась. — Саша! — крикнула я некоторое время спустя, собравшись укладывать ее спать. Она мигом примчалась: — Ты меня уже любишь? 22 февраля 46. Саша сказала только что: — Мама, если мне позвонят, скажи: «Сашенька устала, она прилегла, позвоните позже». Или: «Она встанет — сама вам позвонит». 23 февраля 46. Я щекотала Сашку, щипала щечки, дергала за уши. Она все терпела со снисходительной улыбкой, а потом произнесла горделиво: |