Онлайн книга «Она доведена до отчаяния»
|
– Слушай, либо я могу тебе доверять, либо нет! – Можешь, – заверила я, – я просто спросила. Я сделала большой глоток кофе и поперхнулась от обжигающей горечи. Я закашлялась. Кофе плеснулся из чашки мне на колени и на пол. Джек остановился у обочины, взял салфетку и вытер пол. – Прости, – сказал он, – жизнь в последнее время стала очень напряженной. – Забудь. Не надо мне было тебя доставать. Это я виновата. Его рука коснулась моей щиколотки. Пальцы скользнули под мой носок и задвигались вверх и вниз. Я прижала ногу к полу, чтобы не вздрогнуть. Я не хотела, чтобы он меня щекотал, но и не желала рассердить его. – Мы с тобой особенные люди, – заявил Джек. Он выпрямился, включил первую передачу и повез меня на Пирс-стрит. Вечером, лежа на животе на кровати, я начала писать доклад, переписав факты на каталожные карточки, как требовала сестра Сретение. Я отсчитала девять месяцев от пятнадцатого апреля; получалось, Рита беременна уже минимум два месяца. «Зачатки конечностей четко различимы, сердце эмбриона бьется часто, – говорилось в статье. – Эмбрион размером с арахисовый орех в скорлупе». На третьем этаже Джек прошелся по комнате. Он просто переживает – все будущие отцы нервничают. В «Моих трех сыновьях» Робби Дуглас проехал до самой больницы, не сообразив, что забыл взять жену. Мы с Джеком добрые друзья, я помогу ему выдержать этот период. Иллюстрации развития плода занимали несколько страниц. Некоторые эмбрионы напоминали морских обезьянок, рекламу которых я когда-то увидела на задней обложке альбома комиксов и заказала по почте. Несколько недель я ждала, пока их доставят. «Поместите в стакан обычной водопроводной воды и увидите, как они оживут!» – говорилось в инструкции. Но обезьянки оставались сухими, ломкими и безжизненными, плавая на поверхности несколько дней, пока мать не заставила меня вылить все это в унитаз. На первом уроке Кэти Махони выставила на парту маленькую коробку с приглашениями на вечеринку. Все утро я смотрела, как она ходит к точилке для карандашей, подбрасывая конверты на парты, когда сестре Сретение случалось отвернуться. Перед ленчем Кэти в последний раз прошлась между рядами и выбросила пустую коробку в мусорную корзину учительницы. Ко мне подбежала Норма, крича мое имя достаточно громко, чтобы все насмешливо обернулись. – Ты что, оглохла? Хочешь сходить в «Лу»? – Слушай, – сказала я достаточно громко, чтобы слышали Кэти и остальные. – Отстань от меня, ладно? У Нормы сделался скорее удивленный, чем обиженный вид. – Я просто не хочу больше с тобой общаться. А от твоего бойфренда меня тошнит. Норма цыкнула языком: – Смотрите, кто завидует! – Держи карман шире, – презрительно бросила я. – Может, если бы он вылил на себя бочку «Клерасила», на него можно было смотреть без отвращения! Выпятив нижнюю губу, Норма Френч врезала мне под дых. – Девки дерутся! – закричал кто-то. Все сбежались и окружили нас. С трудом удержавшись от рвоты, я со слезами закричала Кэти Махони и всем остальным: – Я вам не бесплатное шоу! Мимо дома священника я выбежала на Честнат-авеню. Все смотрели мне вслед и смеялись. – Поезжай быстрее! – приказала я Джеку. – Увези меня от этой дурацкой школы! Вечером позвонил отец. Мать раздраженно протянула мне трубку. – Сама и говори ему, что не хочешь его видеть, – прошептала она. – Я устала от его обвинений во всех смертных грехах. Я выхватила у нее телефон. – Что? – рявкнула я. Из трубки сыпались новые папины обещания – мини-гольф, рестораны и кино. – Слушай, сделай одолжение – представь, что я умерла! – отрезала я. Слышно было, как у папы перехватило дыхание. Он обрушился на меня, сообщив, что однажды уже почти так и сделал, когда я слямзила его агаты, а мне давно пора перестать выпендриваться и понять… Я повесила трубку, не дослушав его патетическую речь. Джек ждал меня после уроков на следующий день. – Так-так, кто это у нас, королева Шеба? – усмехнулся он, когда я села в машину. – Я уже хотел ехать, если ее величество не появится с минуты на минуту. – А что мне было делать? – огрызнулась я. – Встать и уйти посреди урока? Мы отъехали от школы. Между ляжками Джек держал открытую бутылку ликера. – Ну что, песня спета, – сказал он, – дали мне под зад коленом. Еще месяц, и – гуляй восвояси. – Тебя уволили?! О Господи! И что же ты будешь делать? – Сейчас я еду к маленькому приключению, – Джек взял бутылку и быстро, воровато сделал глоток. – Куда это? У меня домашки много, и еще нужно написать доклад. Мне не нравилось, когда он пил и когда трогал мои ступни. – Отлично, тогда забудь. – Его смех показался мне горьким. – Джек, ты найдешь работу на радиостанции получше. Может, даже на «Дабл-ю-ПРО». Тебя везде с радостью возьмут! Он покрутил головой и тихо фыркнул. – Ну хорошо, – уступила я, – давай прокатимся, только не очень долго. – Забудь. Не нужно мне никаких одолжений. – Ну пожалуйста, я хочу прокатиться! Правда. Куда поедем? Джек посмотрел на меня и улыбнулся: – Если я тебе скажу, это уже не будет приключение. Мы ехали по Шестому шоссе, пока магазины не сменились жилыми домами, а затем лесом. Осенний воздух пахнул яблоками и древесным дымом. Вокруг все было незнакомо. Я свесила руку в окно и ощущала порывы холодного ветра. В небе цепочкой летели канадские гуси. – У матери пунктик насчет полетов, – сказала я. – В моей комнате висит ее картина с летающей ногой. Когда мы жили в другом доме, у нее был попугай, который… – Я не хочу говорить о твоей матери, – перебил Джек. – Заткнись и не трещи. Я не в настроении. – Ты найдешь работу получше, все наладится! Он усмехнулся и отпил ликера. – Хочешь глоток? Я покачала головой, шокированная вопросом. – Вот и умница, маленькая киска, – пробормотал он. – Слушай, мне кажется, это не… – Что тебе кажется? – Ничего. Забудь. Мы ехали и ехали. В какой-то глуши он включил сигнал поворота и свернул возле написанного от руки указателя «Вествикский приют для животных». Машину затрясло по неровной просеке между сосен. – Не понимаю, – сказала я. – Давненько я здесь не был. Тут есть водохранилище. И водопад. Слышишь, как шумит? |