Онлайн книга «Нострадамус»
|
В катрене 1—33 описана характерная для эпохи Итальянских войн тактика взятия города: артиллерия размещается на господствующих высотах, и после первого же обстрела город сдается, чтобы артиллерия не уничтожила его целиком: Pres d'un grant pont de plaine spatieuse, Le grand lyon par force Cesarees Fera abbatre hors cite rigoreuse, Par effroy portes luy seront reserees. Около большого моста, у просторной долины Великий Лев при помощи сил цезаря Обстреляет из орудий упрямый город. Из страха ворота перед ним будут распахнуты. «Цезарь» здесь – император Священной Римской империи, а «Великий Лев» – вероятно, крупный полководец, как и в катрене 1—35: Le lyon jeune le vieux surmontera. En champ bellique par singulier duelle, Dans caige d'or les yeux luy crevera: Deux classes une, puis mourir, mort cruelle. Молодой лев победит старого На ратном поле в одиночном поединке. В золотой клетке выколет ему глаза. Из двух флотов – один, затем умрет жестокой смертью. Этот катрен, как уже говорилось, был без особых оснований принят за предсказание гибели короля Генриха II на турнире. В нем изображен поединок двух воинов, молодого и старого, причем старый носит золотой (или золоченый) шлем. На щитах обоих воинов изображены львы. Глаза, слабо защищенные щитком забрала, считались во времена Нострадамуса самой уязвимой частью тела закованного в латы воина: при попадании туда копьем тяжелая травма была почти неминуема. Фраза «из двух флотов – один» подразумевает, что из двух флотов победит один. Сравните: «…море наполовину наполнится различными кораблями и флотами как христианскими, так и варварскими: из двух флотов – один» (Alm. 1563, PQ avril). Вероятно, здесь продолжается тема аллегорических миражей-сражений: поединок двух воинов в небе предрекает победу одного из флотов. Остается добавить, что золоченый шлем ассоциируется с имперскими знаками достоинства. Не исключено, что предсказание имеет патриотический смысл и означает победу французов над имперцами. В катрене 3—71 обстоятельства оборачиваются против осаждающих, в то время как осажденным удается выстоять: Ceux dans les isles de long temps assieges Prendront vigueur force contre ennemis: Ceux par dehors morts de faim profliges, En plus grand faim que jamais seront mis. Люди на островах в долгой осаде Наберутся мужества и силы против своих врагов; Люди снаружи, мертвые от голода, побежденные, Изголодаются как никогда. Голод, главное оружие осаждающих, действительно нередко обращался им во вред; перебои со снабжением армии вынуждали ее снимать осаду. 4-8 La grand cite d'assaut prompt repentin Surprins de nuict, gardes interrompus Les excubies & veilles sainct Quintin, Trucides, gardes & les pourtails rompus. Большой город быстрым и внезапным штурмом Ночью захвачен врасплох, караулы прерваны. [В час] ночной службы в канун дня святого Квентина Стража перебита и ворота взломаны. В этом катрене современники увидели предсказание взятия крепости Сен-Кантен испанскими войсками летом 1557 года (катрен был впервые опубликован в 1555 году, за два года до этого события). «Реализация» пророчества вдохновила Пьера Ронсара на знаменитые стихи во славу Нострадамуса в «Элегии Гийому Дезотелю». Действительно ли Нострадамус предвидел падение Сен-Кантена? Ответ на этот вопрос может дать только адекватный перевод третьей строки. Пьер Брендамур полагает, что речь идет не о Сен-Кантене как имени города, а о святом Квентине, чей день приходится на 30 или 31 октября, или о святом Квинтии, чей день приходится на 1 апреля (по другим данным – 29 и 31 марта). Жан-Поль Клебер спорит с Брендамуром и утверждает, что третью строку следует читать как «Охрана и часовые Сен-Кантена». Нелишне уточнить в этой связи, что Сен-Кантен был взят после 16-дневной осады и штурма, а не путем ночной атаки на городские ворота. Сам Нострадамус, насколько известно, никак не комментировал это предсказание. О военных нравах XVI века свидетельствует катрен 4—15: D'ou pensera faire venir famine, De la viendra le rassasiement: L'oeil de la mer par avare canine Pour de l'un l'autre donrra liuyle, froment. Откуда ожидали голода, Придет насыщение: Морское око вследствие собачьей жадности Всем подряд будет отдавать масло и зерно. Скорее всего, под «морским оком» подразумевается некий адмирал, ведающий блокадой вражеского города. Не устояв перед искушением, он станет тайком продавать врагам продовольствие – в нарушение королевского приказа, зато с немалой пользой для собственного кармана. По тем временам такое поведение отнюдь не было чем-то необычным. Катрен 4—92 описывает интриги среди военных, также весьма обычные в XVI веке: Teste tranchee du vaillant capitaine, Sera gette devant son adversaire: Son corps pendu de sa classe a l`antenne, Confus fuira par rames a vent contraire. Отрубленная голова храброго капитана Брошена к ногам его соперника. Его тело, повешенное на морской рее, Понесется на веслах, колеблемое встречным ветром. В катрене 5–8 попытка применить зажигательную смесь против города приводит к обратному результату: Sera laisse le feu vif, mort cache, Dedans les globes horrible espouventable, De nuict a classe citй en pouldre lasche, La cite a feu l`ennemy favorable. Будет выпущен живой огонь; смерть скрыта Внутри шаров – страшная, чудовищная. Ночью город выпустит порох во флот. Город в огне, врагу повезло. В катрене 6—34 мы встречаем древнее осадное орудие – катапульту, использующую в качестве снарядов воспламеняющиеся вещества: De feu volant la machination. Viendra troubler au grand chef assieges: Dedans sera telle sedition, Qu'en desespoir seront les profliges. Огнеметательная машина Потревожит осажденного великого вождя. Внутри произойдет такой бунт, Что побежденные впадут в отчаяние. Катрен 6—92 описывает зверства по отношению к пленной даме (или заложнице): Prince de beaute tant venuste, Au chef menee, le second faict trahy: La cite au glaifue de pouldre, face aduste, Par trop grand meurtre le chef du roy hay. Принц [ecca] столь изящной красоты Отведена к вождю; тот заставил предать Город; мечом в порохе сожжено лицо. Из-за слишком большого убийства королевский вождь ненавидим. В катрене 7—40 солдаты, спрятавшись в бочках, подобно сорока разбойникам из арабской сказки, захватывают городские ворота: |