Онлайн книга «День закрытых дверей (сборник)»
– Что это значит? – Человек с длинными черными волосами. Ледяной озноб пробежал по спине Вайолет. – Тебе здесь будет удобно? – поинтересовался Мэтью. – Да. – Слушай, на эту ночь добро пожаловать, но… – Да, я понимаю. Ты очень любезен. * * * Подушка пахла гнилой капустой, поэтому Вайолет положила руку под голову и повернулась лицом к бочке, дышавшей теплом. Сквозь маленькие отверстия виднелись рдеющие угли, по темным стенам прыгали крошечные огненные зайчики. Она закрыла глаза. Холод подбирался ко всем частям тела, не считая лица, обращенного к бочке. В микрофоне послышался голос: – Вайолет? Ты спишь? Вайолет… – Не сплю, – прошептала она. – Хочу поговорить о ноже, Вайолет. И о Мэтью. Насчет того, чтобы убить его, пока спит. – Нет. – Нет? – Я не могу, Лютер. – Мэтью напоминает мне близкого умершего друга. – Лютер, пожалуйста. – Моего наставника. Человека по имени Орсон, который, прямо как Мэтью, удалился в глушь, чтобы обрести себя. – Я не сумею, у меня не хватит духа. – Что ж, это очень плохие новости для Энди и маленького Макса. Энди, ты слышишь? – Вайолет? – донесся голос Энди. – Энди… – Лютер, пожалуйста, – попросил тот. – Может, уже хватит меня уговаривать? Я втянул тебя в это не для того, чтобы ты просил меня не делать, что следует. – Для чего же? – Просто я подумал, что ты можешь дать совет Вайолет. Ты ведь бывал в такой ситуации раньше, правильно? Ты убил невиновного, чтобы спасти себя и других. Скажи нам, Энди, это тебя изменило? – Пошел ты, Лютер. – Скажи нам, Энди, это тебя изменило? – Отвяжись. Микрофон Вайолет наполнился криком ребенка. – Энди, прекрати! – прошептала она. – Да, Лютер, это изменило меня. – В лучшую сторону? – Едва ли. – Ты все еще думаешь о нем? – Иногда. – И это причиняет тебе боль? – Это наихудшие мгновения моей жизни. – Потому что ты слаб, Энди. Никогда не понимал, что Орсон в тебе нашел. Тебе следовало выйти из этого испытания, став сильнее. Тверже. Став безупречным человеческим существом. – Так вот кем ты себя считаешь, Лютер? Безупречным человеческим существом? – Вайолет, – обратился Кайт к женщине, тихо плакавшей в рукав костюма, – не пойми меня неправильно. Я тебя не принуждаю. Мы сейчас собираемся оставить тебя, поэтому используй момент. Прошу, верь мне, когда я говорю, что это может оказаться настоящей революцией. Изменится вся жизнь. Если ты позволишь этому случиться. Если ты достаточно сильна. – А если я не смогу? – Давай воздержимся от взаимных угроз, любовь моя. Энди что-то закричал, потом связь оборвалась. Ви снова слышала леденящий дождь, чувствовала, как сердце бьется о грязный пол. Лежа во тьме и холоде, она ждала. Надеялась, вдруг что-нибудь изменится. Реальность прорвется сквозь пелену, и этот кошмар закончится. Но дождь продолжал идти, огонь угасал, и она начала замерзать. Немного времени спустя Ви встала. В лезвии ножа отражалось слабое пламя. Она посмотрела на оружие, потом взяла его с подоконника. – Подбрось дров в огонь, – проворчал Мэтью из картонной коробки. – Конечно. Вайолет подошла к кладке дров, взяла несколько кусков потолочного карниза, с которых слезала темная краска, и бросила в бочку. – Ты разговаривала сама с собой, – заметил Мэтью. Вайолет не спеша подошла к картонному спальнику и присела на корточки. Пламя в бочке разгорелось, и в отсветах она увидела Мэтью, распростертого под старыми газетами; он лежал на спине с открытыми, стекленеющими от вина глазами, то и дело смыкая веки. – Как ты можешь вот так жить, Мэтью? – прошептала Ви. – Всегда мечтал жить на природе, – ответил он. – В каком-нибудь приятном месте, понимаешь? Теперь живу. Это моя глухомань. Полагаю, бетонная пустошь красива, как пустыня. Пусто и спокойно. Покинутые здания, эта водяная башня… они – мои горы. Иногда летними вечерами я просто гуляю по развалинам. Они что-то трогают во мне. Утоляют какую-то жажду, которую я всегда испытывал. – Разве ты не потерял семью? Ви увидела, что его кадык дернулся. – Из семейного периода жизни мне гордиться нечем. Я оказался несостоятелен. – В уголках его глаз блеснула влага; он посмотрел на Ви. – Тяжело такое признавать, правда? – Да. Она сжала рукоять ножа в спрятанной за спину руке. – Как думаешь, столь тяжелые испытания предопределены? Ви ничего не видела из-за слез, застилающих глаза. – Иногда бывает и тяжелее. Она чувствовала, что в ней просыпается импульс к действию, выделяется адреналин, подталкивая ее к чему-то. – Хотелось бы думать, – говорил Мэтью, – что есть какой-то прок от той дороги, которой я иду, понимаешь? Что я… обретаю нечто. Что-то такое, чего у других нет. Что просветление ждет прямо за углом. – Хочешь найти во всем этом целесообразность? – Точно. – А тебе никогда не хотелось просто… – ее ладонь вспотела на покрытой кожей рукояти ножа, – покончить со всем этим? – Хотелось, – ответил Мэтью. – Господи, да. Смерть… Это все, о чем я думаю. Он закрыл глаза и продолжал говорить, не разжимая век: – Умирающее животное не знает ни страха, ни надежды. Человек встречает конец, охваченный ужасом и не переставая надеяться. Он множество раз умирает и множество раз восстает. Великий человек в своей гордости до последнего издыхания осыпает обступивших его убийц насмешками. Он знает смерть. Человек создает смерть. Разве он не восхитителен, Йейтс [10]? – Глаза Мэтью оставались закрытыми. Вайолет с трудом сдерживала дыхание. Она думала о Максе, и больше ни о чем, а Мэтью выглядел безмятежным и предлагал ей воскресить в памяти стихи, которыми они могли бы насладиться вместе – хотя бы один-два, чтобы он мог мысленно повторять строки, отходя ко сну. Она ответила, что сейчас вспомнит. |