Онлайн книга «Фанзолушка»
|
Элль, 6:09 – Ты что, лысый? Это твой большой секрет. – Ты на самом деле лысый. 6:10 – Мне стыдно, что ты так думаешь. Клянусь, волосы у меня есть. – Они темные. Кудрявые. Элль, 6:11 – Как у Карминдора? 6:11 – На удивление, да. Элль, 6:12 – И ты такого же роста, как он? – То есть, если бы встала рядом, я видела бы волосы у тебя в носу? 6:14 – Неловкий вопрос. Элль, 6:15 – А еще неловко быть настолько низкой, что сквозь ноздри видно мозг, однако добро пожаловать в мою жизнь. Я тихонько смеюсь, хотя больше здесь никого нет. Чувствую, что это секрет, и потому надо быть тихим, чтобы вселенная не нашла этот маленький пузырь и не лопнула его. 6:15 – Зависит от твоего роста. Элль 6:16 – Я очень маленькая. Метр шестьдесят. – Невыносимый рост. Все время теряюсь в толпе. – Хотя удобно шпионить. Тебя никто не замечает. Над городом разливается рассвет. Оранжевый свет пронзает ночное небо, как инферно, протягивая к звездам розовые и желтые пальцы. Солнце настолько яркое, что приходится прищуриваться, но оно все равно всходит. Интересно, как выглядит восход в мире Элль? 6:16 – Мой рост метр восемьдесят пять, но я тебя разгляжу. – Даже в толпе, я пойму. Элль, 6:17 – Что поймешь? 6:18 – Что я хочу с тобой потанцевать. Наверное, у меня горячка от недосыпа. Ну не на самом же деле я это сказал? Я что, правда так думаю? Я помню, как целовался с Джесс, ее затаенную улыбку и как она спросила, о ком я думал. По правде, я думал об Элль, и не только когда мы целовались. Я думал о ней каждый шаг танца. Я имел в виду это. Каждое слово. Я поворачиваюсь и фотографирую себя на фоне рассвета. Лица не видно, настолько яркое солнце. Виден лишь силуэт. Защищая мой имидж, Марк давно научил меня так снимать. Но волосы видны. 6:18 – Чтобы доказать, что я не лысый. – [Вложение]. – Доброе утро. А потом я замечаю его. Парня у входа. С камерой в руках, прячущего лицо. Я чуть не роняю телефон. – Эй! Эй, ты! – кричу я, бросаясь вперед. Неизвестный разворачивается, выбивает мой ботинок и захлопывает дверь прежде, чем я пробегаю половину расстояния. Я бью кулаком в дверь, чертыхаюсь. Ручки нет. Я заперт на крыше, чтобы в жизни воплотить «Мальчишник в Вегасе». Хуже всего то, что мне это не привиделось. На «Звездной россыпи» действительно завелась крыса. Элль Июньское солнце утюгом обжигает затылок. Я сижу на улице и медленно, преодолевая боль, делаю стежки в синей ткани. Жалкое зрелище, но после скандала с Кэтрин не могу работать над костюмом дома, а в заляпанную жиром «Тыкву» я папин китель не понесу. К тому же стесняюсь шить при Сейдж. Я вздрагиваю от звонка телефона. Иголка пронзает толстую ткань плеча и заодно мой палец. – Ой! – взвизгиваю я и засовываю кровоточащий палец в рот. Больно. А на вкус как медь и острые азиатские тыквенные пончики. Блюдо дня в «Волшебной Тыкве». Сейдж выглядывает из-за угла фургона. – Эй, все в порядке? Сердце уходит в пятки. Я запихиваю китель за бочку, на которой сижу. – Да, все хорошо. Просто уронила телефон. Она подходит, вытирая руки о фартук с надписью «Кто ест тебя, тыква?». Кто-то должен постоянно следить за грилем, но Сейдж плевать на правила. А поскольку напротив продают овсяные шарики, в нашу сторону никто не смотрит. Я пытаюсь затолкать китель за спину, но Сейдж замечает извивающийся у меня под ногой рукав. – Испачкаешь. Стыдливо поднимаю куртку, вспоминая, что у «Волшебной Тыквы» изо всех щелей сочится масло, как кровь в фильмах Тарантино. – Неважно. Кое-что поправляю. Обеденный перерыв уже закончился? Наверное, мне стоит… Я пытаюсь обойти Сейдж сначала с одной стороны, потом с другой, но она все время возникает передо мной. Я хмурюсь. – Что ты делаешь? – Я знаю, что ты задумала. – Ее сверкающие глаза выхватывают простенький швейный набор, купленный в лавке. Я собираю иголки и нитки в пластиковую коробочку, закрываю ее и сую под мышку, но Сейдж так легко не сдается. – Красивая ткань. Нельзя просто так укоротить. Испортишь отделку. – Нет. Я знаю, что делаю. – Защищаясь, я прижимаю к себе куртку. Она моргает. – Ну, вроде бы. – Я поникаю плечами. Она хмыкает и протягивает руку к кителю. Я сомневаюсь на мгновение, как Фродо со своим Кольцом, но потом вспоминаю о всем том дерьме, в которое вляпался Фродо, а я не хочу закончить так же. Поэтому отдаю куртку Сейдж. Она берет китель за воротник, поворачивает, изучает швы изнутри на спине и рукавах. Улыбка сползает с ее малиновых губ, медленно, но уверенно. – И как ты планировала это ушить? Сама? Я показываю ей видео из «Ютуба». Она кричит: – О нет! Мои глаза! Горячо! Убери это немедленно! Я прячу телефон в карман, щеки заливаются румянцем. Она выворачивает китель наизнанку, показывая мне швы. – Смотри, чтобы уменьшить размер, надо распороть плечи, отрезать и сшить заново. Та еще работенка, сшито ювелирно. В ее голосе слышится уважение? И исчезла скука? Впервые! – Ручная работа? Кто это сделал? – Никто. То есть кто-то. Неважно. – Я щурюсь, фиксируя взгляд на жирном пятне на моих ботинках Dr. Martens. – Это так, ерунда. – Кажется, ты говорила, если кому-то что-то нравится, это уже не ерунда. Поймала. Побежденная, я пытаюсь вырвать китель у нее из рук. Но она отступает, выворачивает его обратно налицо профессиональным движением руки и накидывает на плечи. Синий подчеркивает зелень ее волос, придает странный, неземной и в то же время прикольный вид. Мне больно видеть, как здорово он смотрится на ней, оверсайз и все такое. Ей все идет. Она носит жизнь, как Элвис – блестки, ни перед кем ни в чем не оправдываясь. Не хочу даже думать, как в нем выгляжу я. Шут гороховый. Безвкусно. На конкурсе стану всеобщим посмешищем. |