Онлайн книга «Хроника смертельной весны»
— Ее задушили, а потом втиснули в дыру, — вмешался старлей. Видимо, ему очень хотелось поучаствовать в расследовании подобного масштаба. — Я тут все на телефон сфоткал… — Показывай! Не-ет, конечно, это выглядело совсем по-иному. Из дыры в стене — гораздо меньшего размера, нежели в прошлый раз, примерно полметра диаметром была видна пышная Манина грудь. Еще одна фотография, уже с гораздо более близкого расстояния — Маня была втиснута в стенную каверну, точно в гробницу — в разорванной одежде, растрепанная, с закушенным синим языком. Голубые глаза были выпучены так, словно вот-вот выпадут из орбит. — Жуть какая, — пробормотал майор. — Жуть, — согласился старлей. На этой жизнерадостной ноте они поднялись из гаража на первый этаж, в гостиную. — Кто-то меня преследует, — господин Грушин развалился на диване цвета топленого молока — том самым, на котором Маня не так давно поила майора кофе. Нынче кофе его никто не угостил. Даже сесть не предложили. Хозяин дома вяло моргал водянистыми глазами и сокрушенно мотал лысоватой головой. — Кто-то меня преследует, — повторял он как заведенный. — Кто бы это мог быть? — Глинский решил, что должность вполне позволяет ему устроиться в кресле напротив. — Не понимаю вашего сарказма! — возмутился Грушин. — Это же совершенно очевидно! Сначала мне подсунули два трупа, а теперь задушили жену! Бедная, бедная моя Машенька! — Вы кого-нибудь подозреваете? — дежурно поинтересовался майор. — Врагов у меня много, — чиновник оттянул воротник рубашки, будто ему было трудно дышать. — А уж недоброжелателей — имя им — легион… — Но при чем тут ваша жена?.. — пробормотал майор, но чиновник его услышал: — Да ты что, майор? — взвизгнул он, — Все знают, как я любил Машеньку! Я раздавлен! Я уничтожен!.. — Но, насколько я понимаю, ваш дом ограбили, — примирительно заявил Глинский. — Есть ли повод говорить о политических интригах? — Да разве ж это ограбили?! — воскликнул Грушин. — Дешевые цацки и месячная зарплата прислуги! Идите за мной! Он подскочил, и, сделав приглашающий жест, проследовал в соседнюю комнату, оказавшуюся кабинетом — с мебелью красного дерева, тяжелыми гобеленовыми портьерами и бронзовыми светильниками. На стенах — небольшие темные картины в золоченых массивных багетах — очевидно, старых мастеров. Грушин снял одну из них. Глинский успел заметить нимфу в прозрачных одеждах на берегу вечернего озера. За нимфой прятался сейф. Чиновник набрал комбинацию цифр, замок щелкнул, и дверца распахнулась. В глубине сейфа профессиональный взгляд Виктора успел зацепить папки с документами, несколько пачек банкнот ярко розового цвета. Тем не менее, Грушин вытащил из сейфа только большую деревянную шкатулку. Поставил ее на письменный стол и открыл: она оказалась заполнена бархатными футлярами. Он начал открывать их один за другим — от сверкания бриллиантов у Виктора зарябило в глазах: — Вот, майор, вот… Это все мои подарки Машеньке. Вот это — драгоценности, а то, что сперли — это так… бижутерия. — У вашей жены, кроме вас, есть наследники? — Сестра, — кивнул чиновник. — Ольга. «Да, Оленька… Я бы хотела приехать, но не смогу, мой хороший… Никак не получится… Тут такое несчастье…» Виктор вспомнил, как Маня шепталась по телефону, когда он спустился из спальни с разложившимися трупами в стене, и как быстро она прекратила разговор. — Где она живет? — Понятия не имею. Я категорически запрещал Машеньке общаться с ее жалкой родственницей. — Жалкой? — Нищей. — Она — бомж? — Да вы что?! Я бы в жизни не женился на Машеньке, будь это так. Она просто… просто… просто никто. — Что значит — никто? — Никто — это значит, никто! Инвалид, по-моему. — Ну, инвалид — не проститутка, не воровка, — трезво заметил Виктор. Грушин отмахнулся раздраженно: — Это принципиально? Все равно, ваш вопрос не относится к делу — все ценности приобретены на мое имя. Так что наследства после Машеньки — пшик! — он щелкнул пальцами. — Мне нужен адрес ее сестры, — Глинский вытащил блокнот. — У меня его нет, — отозвался Грушин высокомерно. — Где ее мобильный телефон? — спросил Виктор. Грушин, не удостоив его ответом, позвонил в серебряный колокольчик, и мгновенно на пороге выросла горничная — пожилая женщина с суровым лицом — более похожая на классную даму, нежели на прислугу. — Августа Яковлевна, — обратился к ней Грушин. — Где телефон Марии Павловны? — Следователь забрал, — ни на мгновение не задумавшись, ответила горничная. — Я могу побеседовать с людьми, которые у вас работают? — спросил Виктор, когда за горничной закрылась дверь. — Разумеется, вся прислуга ответит на ваши вопросы. — Почему вы уволили весь штат после… ну, после того, как в вашей спальне нашли убитых? — Несколько раз я заставал их шушукающими на эту тему, — злым голосом ответил Грушин. — Это неприятно. Счел за благо уволить всех — дабы никому не обидно было. — Мария Павловна не возражала? — С чего бы ей возражать? Какая ей разница, кто подает ей кофе в постель? — скривился Грушин. … — Спала до двенадцати, потом наводила красоту и уезжала по делам, — поджав губы, процедила горничная. — По каким именно? — Да откуда же мне знать?.. По магазинам, по клубам. Мне не докладывала. — Она хорошо к вам относилась? — А с чего бы это ей ко мне плохо относится?.. Я исполняю мои обязанности идеально. — Не сомневаюсь, — мило улыбнулся Глинский. — И все же?.. — Мария Павловна ко всем хорошо относилась, — наконец, мышцы лица Августы Яковлевны отпустила судорога, и она чуть улыбнулась. — До идиотизма. — Вот значит, как, — задумался Виктор. — А сестру ее вы когда-нибудь видели? — Я даже не знала, что у нее есть сестра, — удивилась горничная. — Сюда она не приходила. Вадим Иванович терпеть не может посторонних в доме. — Ничего подозрительного за последнее время в доме не происходило? Ссоры, конфликты? — Конфликты — с кем? — горничная нахмурилась. — Например, между супругами, — пояснил майор спокойно. Выражение лица женщины стало ледяным: — Вы на что намекаете? — Я ни на что не намекаю. Я задал конкретный вопрос — между супругами происходили ссоры? — Нет! — отрезала она. — Ничего подобного никогда не слышала и не видела. «Пять отрицаний в одном ответе, — машинально подумал майор. — Однако, как категорично». Беседа с дворецким оказалась такой же бесплодной — тот ничего не слышал, ничего не видел, да и говорить тоже особого желания не имел. А вот водитель, помявшись, признался, что чаще возил хозяйку вовсе не по клубам и стилистам, а по одному и тому же адресу в Южном Тушино, в убогую хрущобу на Химкинском бульваре. Он всегда ждал ее в машине, а она никогда дольше полутора часов там не задерживалась. Выходила и садилась в «Мерседес» грустная, иногда со слезами на глазах… |