Книга Смерть на винограднике, страница 30 – Мэри Лу Лонгворт

– Я приготовлю ужин, – сказал он, откладывая книгу.

– Что, прости?

– Я сказал, что сегодня ужин готовлю я. У тебя ведь завтра занятия с самого утра, так?

Марин обернулась к нему:

– Да, по понедельникам я начинаю рано. Спасибо.

– Все хорошо?

Вчера, когда он вернулся из Дворца правосудия, им пришлось быстро собираться на пятидесятилетний юбилей одной из коллег Марин. Вернулись они в два часа ночи, совершенно измочаленные, и шансов поговорить перед сном у них не было никаких. А утром, когда Марин ушла к мессе, Верлак заскочил на рынок на площади Ришельм и купил инжира, свежего шевра и бекона, которые собирался запечь в духовке.

Марин кивнула, снова принимаясь писать.

– Да, все в порядке. А как твои расследования?

– Завтра допрашиваем больничный персонал, – ответил Верлак. – То есть тех сотрудников, кто заходил в палату к мадемуазель Монмори. Да еще мадам Даррас снова пропала.

– Тетушка Кристофа?

– Да. И не возвращалась с самой пятницы.

– Боже мой! Какой ужас! Есть какие-нибудь зацепки? – спросила Марин.

– Пока никаких. Я поручил поиски молодому офицеру из Эльзаса, и он разослал ее фотографию и словесное описание примет по больницам, вокзалам и так далее. – В эту минуту мобильник Верлака зазвонил, на экране появилось имя Жюля Шельфера. – А вот как раз и он – тот офицер из Эльзаса, о котором я говорю. Извини, Марин.

Марин скрестила пальцы на удачу и продолжала читать, но никак не могла сосредоточиться. Спустя несколько минут Верлак вернулся в гостиную.

– Водитель автобуса узнал пропавшую по фотографии, – скороговоркой сообщил он.

– Для начала неплохо.

– Этому офицеру хватило сообразительности указать, как она была одета в день, когда пропала, и упомянуть про большую розовую сумочку. Эту сумочку водитель автобуса и запомнил: несколько месяцев назад он заходил в бутик «Лоншана» на бульваре Мирабо, подыскивая подарок для жены. Правда, передумал, увидев цены, и сразу же вышел, но рассмотреть розовую сумочку успел.

– Слава богу, что и среди пожилых людей встречаются жертвы моды. – Марин налила себе стакан воды. – И куда же уехала мадам Даррас?

– В Ронь.

– Правда?

Марин не сразу, но вспомнила, с кем совсем недавно говорила о Ронь, – с энергичной седовласой мадам Жубер, расставлявшей цветы в церкви.

– Офицер Шельфер сразу же отправил следственную группу опросить жителей городка, но задача оказалась непростой – ведь сегодня воскресенье, все магазины закрыты. Водитель говорит, что видел, как мадам Даррас перешла через улицу и направилась в магазин кооператива виноделов, купить вино для подруги. Он даже вспомнил, что подругу зовут Филомена. Это имя я встречал лишь в романах девятнадцатого века.

– Филомена? Моя соседка, Филомена Жубер, как раз вчера упоминала про Ронь. Она там выросла.

– Сколько ей лет?

– Пожалуй, между шестьюдесятью пятью и семьюдесятью пятью.

– Они вполне могут оказаться подругами. Ты не могла бы поговорить с мадам Жубер? Желательно сегодня же?

Марин поставила стакан на кухонный стол.

– Я схожу прямо сейчас.

Поводу покинуть квартиру она была только рада: от беспокойства ей не сиделось на месте. Почему она не сказала Антуану про опухоль – мысленно она называла ее «горошиной», – Марин не знала. Сильви по телефону предположила, что подруга просто боится проявить слабость, особенно в присутствии Верлака, или что она мученица по натуре и предпочитает страдать в одиночку, или, скрывая правду от Антуана, прячется от собственного страха… Марин считала, что Сильви не права, ну разве что насчет мученицы, но признаться в этом не рискнула. Своей интуиции она привыкла доверять, а интуиция советовала ей пока не раскрывать тайну.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – начала Марин.

– У вас ко мне какой-то разговор, это же очевидно, – ответила Филомена Жубер. – Я неплохо читаю по лицам. – Она ласково улыбнулась и налила Марин кофе. – Так в чем дело, дорогая?

– Речь о мадам Даррас, – сказала Марин. – О вашей давней подруге Полин.

– А что случилось?

– Ее безуспешно разыскивают с пятницы.

Мадам Жубер перекрестилась.

– Стало известно, что она доехала на автобусе до Ронь…

– Ронь? – встрепенулась мадам Жубер. – Мы там выросли!

– Да, и она объяснила водителю автобуса, что ей надо купить вино для подруги… Филомены.

– Для меня? Но это же нелепость. Мы с ней давным-давно не сидели за одним столом. Может, даже несколько десятилетий. Правда, время от времени я случайно сталкиваюсь с ней в Эксе.

Марин кивнула. Она шагу не могла ступить из дверей своей квартиры, чтобы не наткнуться на знакомых по работе или учебе.

– Значит, в пятницу вы с ней не виделись?

– Конечно, нет! – Мадам Жубер отодвинула свою чашку на середину стола и скрестила перед собой сильные мускулистые руки. – Но где же она может быть? La pauvre! ^[24]

– Вот и полиция хотела бы это знать, как и месье Даррас. У вас нет никаких предположений? У мадам Даррас есть родственники в Ронь?

Мадам Жубер покачала головой:

– Нет. Ее сестра Натали живет здесь, в Эксе, как и сын Натали, Кристоф. Третья дочь Обанелей – знаете, они ведь были красавицами – монахиня из Нарбона. Кармелитка.

– Месье Даррас считает, что у его жены болезнь Альцгеймера, но от обследований она отказывается. Может быть, какие-то события прошлого побудили ее вернуться в Ронь? – предположила Марин.

Мадам Жубер несколько секунд молчала, глядя на Марин, потом подалась к ней и прошептала:

– Пожалуй, вам стоит поговорить с ее сестрой Натали.

– С матерью Кристофа? – уточнила Марин. – Я знакома с Кристофом, мы виделись совсем недавно – в пятницу, в гостях. Он упоминал, что Полин Даррас названивает своей сестре, то есть матери Кристофа, и намеренно расстраивает ее.

Филомена Жубер вздохнула:

– Бедная Натали… Можно подумать, ей легко живется! Полин всегда была невыносима. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что дружила с Полин потому, что она была богатой и хорошенькой. Мне было лестно иметь такую шикарную подружку. Но в подростковом возрасте я перестала ей доверять. Наши встречи прекратились, когда я познакомилась с мужем, мне было восемнадцать.

– Что же говорит Полин, если Натали так расстраивается? – спросила Марин. – Почему Натали нелегко живется?

Мадам Жубер откинулась на спинку стула.

– Клотильда и Полин Обанель считались красавицами, их лучшим украшением были белокурые волосы и ясные голубые глаза, в точности как у их родителей. Они были миниатюрными и грациозными, и все мы хотели стать такими, как они. Вылитые куколки.