Книга Смерть на винограднике, страница 33 – Мэри Лу Лонгворт

– Значит, вскрытие может пролить некоторый свет, но не обязательно?

– И потом, я не уверена, что родители согласятся, – продолжала доктор Далмейда. – Они в шоке, вдобавок они набожные католики. И как я уже сказала, в палату заходили только сотрудники больницы и родители пациентки, а мне так же трудно представить, что это сделал кто-нибудь из них, как вам – заподозрить коллег из Дворца правосудия.

Полик кивнул и бросил мимолетный взгляд на шпиль собора.

– Палатная сестра расплакалась, – продолжала доктор Далмейда. – Все мы горевали, ведь совсем недавно казалось, что мадемуазель Монмори уже вне опасности. Но студентов-медиков учат ничего не принимать на веру.

Элен Полик и Виктор Боннар шагали по винограднику, время от времени останавливаясь, чтобы осмотреть лозу или взвесить на ладони тяжелую гроздь винограда.

– Скоро собирать, да? – спросил Виктор.

– Да, мы с твоим отцом решили подождать еще денек-другой. После неожиданного дождя в конце августа винограду не повредит еще немного солнца.

– Дождь плюс солнце равно сорняки, – проворчал Виктор, наклоняясь, чтобы выдернуть куст сорной травы из сухой каменистой почвы. – Никогда еще столько не видел.

– Я тоже, – согласилась Элен.

– А если через пару дней снова зарядит дождь? – спросил Виктор. – Может, все-таки начнем собирать прямо сейчас?

– Да, такая опасность есть, и раньше мы делали так, как ты говоришь… и всякий раз оказывалось, что слишком спешили. Собирать виноград надо в тот момент, когда сахар и кислота в нем сбалансированы. Если собрать слишком рано, чего-нибудь одного в винограде будет слишком много – или сахара, или кислоты.

Виктор взглянул на ясное небо.

– Но если пойдет дождь…

– От сентябрьских дождей может расплодиться гниль, но с ней можно бороться фунгицидами. Я предпочитаю рискнуть.

Виктор отсалютовал ей:

– Как скажете, босс!

– Сначала проверим содержание сахара в винограде сорта сенсо и будем надеяться, что он даст нам двенадцать-тринадцать процентов спирта, – продолжала Элен. – А почему меня заботит именно сенсо?

– Потому что он растет на северо-восточном склоне вдоль дороги, в итоге ему достается меньше всего солнца.

– Правильно, – заулыбалась Элен. – Шприц у тебя с собой? Хотя, наверное, стоило спросить еще перед выходом.

Виктор похлопал по рюкзаку.

– А потом пойдем проверять виноград сира?

– Ага. За него я почти спокойна – он ведь созревает на юго-западном склоне. Однако слишком высокий процент спирта в нем нам ни к чему. Пятнадцать процентов спирта – на мой вкус, это чересчур.

– Быстрее пьянеешь за те же деньги, – со смехом возразил Виктор.

Элен рассмеялась.

– Хорошо, что ты смог помочь нам сегодня, – сказала она. – Очень кстати эта учительская забастовка.

– Уж поверь, мне лучше здесь, чем в школе, – заявил Виктор. Добавить «здесь, с тобой», он не рискнул. За Элен Полик он вечно слонялся по виноградникам, как щенок за хозяином, но держать дистанцию начал лишь с недавних пор, потому что до потери пульса влюбился в эту миниатюрную брюнетку. И не только за ее внешность – тонкую, но сильную фигуру, большие карие глаза – или за звонкий смех. А за ее знания и за то, что в разговоре она никогда не принижала его. За завтраком сегодня утром отец попросил Виктора помочь Элен на винограднике, и хотя Виктор согласился нехотя, опасаясь выдать свою влюбленность, сейчас он шагал и болтал с ней радостно и легко. Виктор знал, что отец собирается показать винный погреб тому щеголю из Парижа, который опять приехал, и что судья, вечно дымящий сигарами, пойдет с ними.

– Не любишь школу, да? – спросила Элен.

Он покачал головой и пнул камушек.

– Школьные знания могут пригодиться – когда-нибудь потом, – предположила Элен.

– На кой мне сдался Мольер, если я хочу просто делать вино?

– «Oh voleur, oh voleur!» – воскликнула Элен, и оба рассмеялись.

– «À l’assassin!» ^[28] – подхватил Виктор, делая выпад с воображаемой шпагой. Они спускались с невысокого холма по узкому проходу между лозами, грозди с которых до сих пор собирали вручную. Издалека доносился шум шоссе, соединяющего Экс и Ронь.

– Отсюда и начнем, – решила Элен, останавливаясь. – Вот хорошая гроздь, – она оборвала несколько виноградин, пока Виктор снимал рюкзак. – Уже начинают подсыхать. Неплохо.

– Отличный сенсо, – согласился Виктор, присел на корточки, вынул инструменты и вдруг вскочил. – Что за фигня? – выпалил он. – Ох, извини, Элен.

– В чем дело, Виктор? – удивилась Элен. – Перебор с Мольером?

– Вон там розовая сумочка.

– Что?

Он наклонился, чтобы поднять ее, но тут же отдернул руку.

– Боже! – вскрикнул он, попятился и упал бы, если бы Элен не поддержала его. Высвободившись, он рухнул на четвереньки, и его вырвало.

– Виктор! – воскликнула Элен, опускаясь на колено и приложив ладонь к его спине.

– Не смотри, Элен, – невнятно попросил он. Она вытащила из кармана бумажный платок, дала ему, поднялась и вытянула шею, пытаясь увидеть, что там, рядом с розовой сумочкой, за густыми лозами высотой четыре фута.

– Папа… Надо позвать папу, – бормотал Виктор.

– Да что там такое? – Так ничего и не разглядев, Элен дошла до конца ряда и обошла его с другой стороны. – Господи! – Зажав рот ладонью, она обернулась и уставилась на Виктора широко раскрытыми глазами.

– Что с ней случилось? – дрогнувшим голосом спросил он.

Элен покачала головой:

– Не знаю, не знаю… – У нее пересохло во рту, она мысленно выругала себя за то, что не прихватила бутылку с водой хотя бы для Виктора.

– Я ее одну не оставлю, – сказала она.

– Почему? Она же… мертвая.

– Именно поэтому. – Элен вернулась к Виктору и присела рядом с ним. – Из уважения. Она пожилая женщина. Ты сможешь сходить?

Виктор поднялся и отряхнул с брюк красноватую землю.

– Да.

– Точно?

– Да. Я мигом.

И он убежал.

Верлак тоже спешил на допрос, но не в больницу, страдающую от недостатка финансирования, где находились в эту минуту Полик и Шельфер, а в элегантный бывший hotel particulier ^[29] в квартале Мазарини. По расчетам Верлака, до поездки в поместье Боклер он должен был еще успеть побеседовать с врачом. Секретарь впустила его, он взбежал по каменным ступеням, поглядывая на настенные росписи, изображающие сад. Массивные деревянные двери в приемную врача были открыты, изящная дама лет пятидесяти придерживала створку, ожидая Верлака.