Книга Дело о пеликанах, страница 110 – Джон Гришэм

Тишина, затем:

— Ты сукин сын.

Телефон отключился, и раздались гудки на линии. Они улыбнулись друг другу, все еще не веря своим ушам.

— Разве вам не хочется стать журналистом, Дарби? — спросил Смит Кин.

— О, это веселое занятие, — сказала она, — правда, дважды за сегодняшний день на меня чуть не напали. Так что нет, спасибо.

Фельдман встал и, показав на магнитофон, сказал:

— Я бы не стал использовать ничего из этого.

— Но мне в некотором смысле понравилось высказывание об уничтожении людей. А как насчет угрозы засудить нас? — спросил Грэй.

— В этом нет нужды, Грэй. Материал и так занимает уже всю первую страницу. Может быть, потом.

Раздался стук в дверь, и вошел Краутхаммер.

— Войлз хочет вас видеть, — сказал он Фельдману.

— Тащите его сюда.

Грэй быстро встал, и они с Дарби прошли к окну. Солнце садилось, и тени стали длиннее. По улице медленно двигался поток автомобилей. Обрубка и банды его сообщников не было видно. Но они находились там и, без сомнения, поджидали ее, чтобы предпринять последнюю попытку убить ее и тем самым либо не допустить разглашения, либо просто отомстить ей. Грэй сказал, что у него есть план, как выбраться из здания без перестрелки, когда настанет пора уходить. Подробностей он не раскрыл.

Войлз вошел с Льюисом К.О. Фельдман представил их Грэю и Дарби. Войлз подошел к ней с улыбкой на лице и посмотрел прямо в глаза.

— Итак, вы та, кто заварила всю эту кашу, — сказал он, пытаясь изобразить восхищение. Однако этого не получилось.

Она мгновенно испытала к нему презрение.

— А я думала, что это Маттис, — сказала она холодно.

Он отвернулся и снял френч.

— Может быть, мы сядем? — предложил он, ни к кому не обращаясь.

Они расселись вокруг стола: Войлз, Льюис, Фельдман, Кин, Грантэм и Краутхаммер. Дарби осталась стоять у окна.

— У меня есть некоторые комментарии для печати, — объявил Войлз, взяв лист бумаги из рук Льюиса. Грэй начал делать пометки. — Во-первых, мы получили экземпляр дела о пеликанах две недели назад и представили его в Белый дом в тот же день. Он был доставлен лично заместителем директора Бюро Льюисом К.О. мистеру Флетчеру Коулу, который получил его вместе с нашей ежедневной сводкой для Белого дома. Во время передачи присутствовал наш специальный агент Эрик Ист. Мы считали, что в деле поднято достаточно вопросов, чтобы начать расследование, однако этого не делалось в течение шести дней, пока Гэвин Вереек, специальный советник директора, не был обнаружен убитым в Новом Орлеане. С этого времени ФБР немедленно начало полномасштабное расследование по делу Виктора Маттиса. В расследовании приняло участие свыше четырехсот агентов из двадцати семи отделений, наработавших свыше одиннадцати тысяч часов, опросивших свыше шестисот человек и побывавших в пяти странах. В настоящее время расследование идет полным ходом. Мы рассматриваем Виктора Маттиса в качестве главного подозреваемого в деле об убийстве судей Розенберга и Джейнсена. И в настоящее время предпринимаем попытки определить его местонахождение.

Войлз сложил лист и вернул его Льюису.

— Что вы предпримете, если найдете Маттиса? — спросил Грантэм.

— Арестуем его.

— У вас есть ордер?

— Скоро будет.

— У вас есть представление о том, где он может находиться?

— Честно говоря, нет. Мы уже неделю пытаемся его обнаружить, но пока безуспешно.

— Вмешивался ли Белый дом в ваше расследование по Маттису?

— Я это буду комментировать не для печати. Договорились?

Грэй взглянул на главного редактора.

— Договорились, — сказал Фельдман.

Войлз пристально посмотрел на Фельдмана, затем на Краутхаммера, потом на Грантэма.

— Мы это не записываем, правильно? Это вы не будете использовать ни при каких обстоятельствах. Мы понимаем это?

Они кивнули и внимательно посмотрели на него. Дарби смотрела тоже.

Войлз с подозрением глянул на Льюиса.

— Двенадцать дней назад в Овальном кабинете президент Соединенных Штатов попросил меня исключить Виктора Маттиса из числа подозреваемых. Выражаясь его словами, он просил меня воздержаться от расследования.

— Он объяснил причину? — спросил Грантэм.

— Она очевидна. Он сказал, что это поставит его в неловкое положение и нанесет серьезный ущерб его усилиям по переизбранию. Он чувствовал, что дело о пеликанах не делает ему чести, а если мы начнем расследование, об этом узнает пресса, и он как политический деятель пострадает.

Краутхаммер слушал с открытым ртом. Кин уставился в стол. Фельдман ловил каждое слово.

— Вы уверены? — спросил Грэй.

— Я записал разговор. У меня есть пленка, которую я не позволю никому прослушать, прежде чем президент не опровергнет это.

Стояла долгая тишина, пока все восхищались этим маленьким подлецом и его диктофоном. Пленка!

Фельдман откашлялся.

— Вы только что видели подготовленный материал. ФБР не сразу начало расследование. Этому в статье должно быть дано объяснение.

— Вы слышали мое заявление. Ничего больше добавить не могу.

— Кто убил Гэвина Вереека? — спросил Грэй.

— Я не буду говорить о конкретных деталях расследования.

— Но вам это известно?

— У нас есть догадки. Но это все, что я могу сказать.

Грэй обвел взглядом сидящих. Было очевидно, что Войлзу в настоящий момент больше нечего сказать, и все одновременно расслабились. Редакторы воспользовались благоприятной возможностью.

Войлз ослабил галстук и напустил на себя добродушный вид.

— Это не для протокола, конечно, но как вам, ребята, удалось выйти на Моргана?

— Я не буду обсуждать конкретные детали расследования, — с хитрой усмешкой ответил Грэй.

Все рассмеялись.

— Что вы теперь предпримете? — спросил Краутхаммер у Войлза.