Онлайн книга «Его кровавый проект»
— Он сделал мне непристойное предложение. — Предложение сексуального характера? — Да, сэр. — Понимаю. А потом? — Я испугалась, потому что он стискивал мою руку. Тут по тропе вернулась Флора, он выпустил меня, и мы с Флорой ушли. — Она бежала или шла? — Она бежала. — А Флора Маккензи рассказала вам, что случилось, пока она была наедине с подсудимым? — Она сказала, что Родди говорил непристойности, что он прикасался к ней и она дала ему пощечину. Мистер Гиффорд, извинившись за свою настойчивость, спросил: — Она показала, к каким местам прикасался подсудимый? Тут, как писал мистер Филби, подсудимый «взволновался больше, чем в любой предыдущий момент суда. Его щеки густо побагровели, он скрутил руки на коленях и как будто съежился и сжался. Без раскаяния признавшись в убийстве трех человек, он явно чувствовал некоторое раскаяние за авансы, которые делал несчастной мисс Маккензи». Свидетельница стояла, не поднимая глаз, и несколько мгновений отказывалась отвечать на вопрос. — Флора сказала, мисс Фаркуар, что он прикасался к интимным частям ее тела? Она кивнула, и лорд судья-клерк приказал записать в протоколе, что свидетельница ответила утвердительно. — Что-нибудь еще? — Нет, сэр. Мистер Гиффорд поблагодарил ее и закончил допрос. Мистер Синклер отказался от перекрестного допроса свидетельницы, и ее отпустили. Последним свидетелем, вызванным Короной, был Гектор Мунро, доктор медицины, «маленький пухлый человек с бачками и румяным лицом». Весь его вид говорил о том, писал лукавый мистер Филби, «что он близко знаком с неким Дж. Уокером [48], эсквайром». Доктор Мунро назвал свою профессию — врач общего профиля — и заявил, что работает штатным врачом в Инвернесской тюрьме. Мистер Гиффорд: — Что входит в ваши обязанности на этом посту? Доктор Мунро: — Заботиться об общем здоровье заключенных. — И, занимая данную должность, вы обязаны были осмотреть теперешнего подсудимого, Родрика Макрея? — Да. — Вы это сделали? — Сделал. — Вы обследовали подсудимого только с точки зрения его физического состояния? — Нет. Следователь попросил меня оценить психическое состояние заключенного. — Чтобы выяснить, в здравом уме заключенный или нет? — Да. — Вы можете рассказать суду что-нибудь о физическом состоянии подсудимого? — Я обнаружил, что в общем он в добром здравии, хотя у него имеется цинга в легкой форме, без сомнения, вызванная плохим питанием. — Но в остальном он был здоров? — Да. Вполне здоров. — А теперь, что касается психического состояния — вы можете рассказать, каким образом пытались его оценить? — Я довольно обстоятельно побеседовал с заключенным. — О преступлениях, в которых его здесь обвиняют? — Да, об этих преступлениях и о его положении в целом. — И подсудимый вежливо беседовал с вами? — Весьма вежливо, да. — Какую оценку вы дали психическому состоянию подсудимого? — Я счел, что он полностью владеет своим рассудком. — «Полностью владеет своим рассудком», — повторил мистер Гиффорд, сделав сильное ударение на этих словах. — На основании чего вы пришли к такому выводу? — Заключенный понимал, где находится и почему он здесь. Он отвечал на мои вопросы четко и обдуманно, и в его рассуждениях не было никаких признаков мании или умственного расстройства. Я бы даже сказал, что он — один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими я встречался. — «Один из самых умных и красноречивых заключенных, с какими вы встречались» — это сильное заявление, доктор Мунро. — Таково мое откровенное мнение. — А вы расспрашивали подсудимого конкретно о тех преступлениях, в которых его обвиняют? — Расспрашивал. — И каков был его ответ? — Он открыто признал свою ответственность за них. — Мог ли он так сказать из некоего желания угодить вам — считая, возможно, что именно это вы и хотите услышать? — Не могу судить о мотивах подсудимого, но, если правильно припоминаю, я задал ему вопрос в совершенно нейтральной форме. — В какой именно? — Я сказал, что слышал о неких преступлениях, совершенных в его деревне, и спросил, не знает ли он что-нибудь о них. — И каким был ответ? — Подсудимый без колебаний ответил, что их совершил он. — А вы спросили, почему он совершил те преступления? — Спросил. Он ответил, что сделал это, чтобы избавить своего отца от страданий, которые причиняла ему жертва. — Жертва — Лаклан Маккензи? — Да. — И он ответил именно такими словами: «чтобы избавить отца от страданий, которые ему причиняли»? — Полагаю, да, более или менее. — А вы расспрашивали его о других жертвах? — Конкретных вопросов я не задавал. — Вы считаете, что его ответы были правдивыми? — У меня нет причин ему не верить. — Вы задавали подсудимому еще какие-нибудь вопросы относительно преступлений? — Я спросил, испытывает ли он раскаяние в том, что сделал. — И что он ответил? — Он ответил, что не испытывает. — Он не раскаивается в том, что убил трех человек? — Да, сэр. — Это не показалось вам необычным? Может, даже признаком того, что он не вполне владеет своим рассудком? — По моему опыту, заключенные редко выражают раскаяние в своих поступках. И чувство сожаления, которое они могут испытывать, как правило, относится лишь к тому факту, что их поймали. Последнее замечание на миг смягчило атмосферу в суде, и лорд судья-клерк позволил взрыву смеха утихнуть без его вмешательства. — Значит, вы как медик считаете, что отсутствие раскаяния не является симптомом потери рассудка? — Ни в малейшей степени не является, сэр. — Вам известно, что заключенный подал прошение о защите со ссылкой на невменяемость, утверждая, что в момент совершения преступлений он не владел своим рассудком? |