Онлайн книга «Кафка на пляже»
|
– Ну как тебе здесь? Привыкаешь? – Постепенно привыкаю, – ответил я. – Ты сейчас свободен? – Да. – Тогда садись вот сюда. – Саэки-сан показала на деревянный стул возле стола. – Давай поговорим. Снова загрохотало – пока где-то вдалеке, но гроза, похоже, приближалась. Я послушно присел. – Да, кстати. Тебе сколько лет? Шестнадцать? – На самом деле – пятнадцать. Только что исполнилось, – ответил я. – И ты ушел из дома? – Да. – А почему, можешь сказать? В чем причина? Я покачал головой. Ну что на это скажешь? Саэки-сан в ожидании ответа взяла чашку и отхлебнула кофе. – Мне показалось, что я там испорчусь, и тогда уже ничего не исправишь, – сказал я. – Испортишься? – прищурившись, спросила Саэки-сан. – Да. Помолчав, она произнесла: – Как-то странно слышать от человека в твоем возрасте такие слова. Можно сказать, ты меня заинтриговал… Что же все-таки ты хочешь сказать? Что значит – испортишься? Я не знал, как ответить. Вот когда нужен Ворона… Но его нигде не было. Приходилось подбирать слова самому. Время шло, но Саэки-сан терпеливо ждала. Сверкнула молния, и через несколько секунд где-то вдалеке загрохотало. – Я бы стал другим. Каким нельзя быть. Саэки-сан с интересом взглянула на меня. – Хотя проходит время, и в конечном итоге все люди портятся, меняются. Рано или поздно это происходит. – Сколько бы человек ни менялся к худшему, всегда должно быть место, куда можно вернуться. – Место, куда стоит возвращаться. Саэки-сан посмотрела мне прямо в глаза. Я покраснел, однако набрался смелости и глаз не отвел. В тот день Саэки-сан надела темно-синее платье с короткими рукавами. Похоже, у нее было несколько синих платьев разных оттенков. Из украшений – лишь тонкая серебряная цепочка на шее и часики на черном кожаном ремешке. Мне захотелось отыскать в ней нынешней пятнадцатилетнюю девчонку, и я сразу же ее увидел. Погруженная в тихий сон, она, как призрак, затаилась в глубине души этой женщины. Но я разглядел ее и снова услышал в груди глухие удары сердца. Кто-то вколачивал в него молотком длинный гвоздь. – Весьма осмысленные речи для человека, которому только что исполнилось пятнадцать. Я не знал, что на это сказать, и промолчал. – Когда мне было пятнадцать, я тоже все время хотела перенестись куда-нибудь в другой мир, – рассмеялась Саэки-сан. – Чтобы меня никто не достал. Куда-нибудь, где время не движется. – Но в этом мире такого места нет. – Ты прав. Вот я так и живу. Там, где рушится порядок вещей, увядает душа и время бежит без малейшей передышки. – Она умолкла, как бы подсказывая, что время не остановить, а после паузы продолжила: – Но в пятнадцать лет думаешь, что такое место обязательно должно где-то быть. Надеешься, что сможешь где-нибудь отыскать вход в этот другой мир. – Саэки-сан, а вы были одиноки? В пятнадцать лет? – В каком-то смысле – да. Я не осталась совсем одна, но все равно чувствовала себя ужасно одинокой. Потому что поняла, что больше не могу быть счастлива. Поняла с абсолютной ясностью. Поэтому мне и хотелось тогда отыскать такое место, где время остановилось. – Я хочу скорее повзрослеть. Хотя бы немного. Чуть отстранившись, она читала, что написано у меня на лице. – Ты сильнее меня, у тебя независимый характер. Я в твои годы лишь мечтала о том, как бы убежать от действительности. Только и всего. А ты борешься, повернувшись к ней лицом. Это большая разница. Совсем я не сильный, и характер у меня не независимый. Просто реальность толкает меня вперед, и сопротивляться этому натиску я не могу. Но я ничего не сказал. – Гляжу я на тебя и вспоминаю одного парня, которому когда-то давно тоже было пятнадцать. – Я на него похож? – Ты выше его и покрепче. Хотя, наверное, есть что-то общее. Он не находил общего языка со сверстниками, всегда сидел один в своей комнате, читал и слушал музыку. А когда говорили о чем-нибудь серьезном, у него между бровями появлялась складка. Совсем как у тебя. И ты тоже много читаешь. Я кивнул. Саэки-сан посмотрела на часы. – Спасибо за кофе. Я поднялся – надо, было идти. Саэки-сан взяла черную авторучку, аккуратно сняла колпачок и снова стала что-то писать. За окном сверкнула очередная молния, на миг озарившая комнату причудливым светом, а за нею – на этот раз долго не раздумывая – пророкотал гром. – Тамура-кун! – окликнула меня Саэки-сан. Я встал в дверях и обернулся. – Вдруг вспомнила – в свое время, давно, я написала книжку. О грозе. Искала по всей стране людей, которые пережили удар молнии, беседовала с ними. Собирала эти истории несколько лет. Накопилось порядочно, одна интереснее другой. Книжка вышла в одном маленьком издательстве, но ее почти не покупали. В ней не было выводов, никакой морали. А такие книги никто читать не хочет. Хотя мне как раз казалось, что так и должно быть – без выводов. У меня в голове застучали маленькие молоточки. Стучали они очень настойчиво. Я пытался вспомнить что-то очень важное, но никак не мог понять, что именно. Саэки-сан вернулась к своим бумагам, а я, так ничего и не вспомнив, вернулся в свою комнату. Гроза бушевала почти целый час. Грохот стоял страшный, и я боялся, как бы стекла в библиотеке не разлетелись вдребезги. Сверкали молнии, и с каждой вспышкой стеклянный витраж на лестничной площадке отпечатывал на белой стене старинную призрачную картину. Но к двум часам дождь прекратился и постепенно все успокоилось – золотые нити солнца прошили тучи. В его ласковых лучах слышался только звук падающих капель. Они падали и, казалось, им не будет конца. Наступил вечер, пора было закрывать библиотеку. Саэки-сан попрощалась со мной и Осиной и отправилась домой – на улице затрещал ее «гольф». Я представил, как она садится на водительское сиденье, поворачивает ключ в замке зажигания. Потом сказал Осиме, что с оставшимися делами справлюсь сам и он тоже может ехать. Насвистывая какую-то арию, он зашел в туалет, умылся, вымыл руки, сел в свой «родстер», и скоро звук его мотора растаял вдали. Я остался один. В библиотеке было тихо, как никогда. Я зашел к себе и просмотрел ноты, которые распечатал для меня Осима. Аккорды, как я и думал, были по большей части простенькие, но два оказались из разряда неберущихся. Я пошел в читальный зал, сел за пианино и попробовал сыграть. Оказалось безумно трудно – пальцы никак не справлялись с задачей. Я брал аккорды снова и снова, приучая к ним руки, и что-то из себя все-таки выжал. Получилась какая-то несуразная какофония. Может, в нотах ошибка, подумал я. Или пианино расстроено. Но внимательно прослушав аккорды по очереди несколько раз, я убедился, что именно на них и держится мелодия. Благодаря им она приобрела какую-то особую глубину, отличавшую ее от заурядной попсы. Как же Саэки-сан сочинила такую необыкновенную музыку? |