Онлайн книга «Россия во тьме»
|
– Графин дай. – Что? – Графин… Латыпов набрал в стакан воды, выпил. Шумно выдохнул, как после водки. – Чем дальше в лес, тем толще партизаны. Куда мы катимся?.. … – Возбудилась генеральная прокуратура – сам понимаешь, дипломатический работник. Оперсопровождение повесили на нас. Ты это дело знаешь? Ну, вот и принимай его. Я генералу сам доложусь. – И запомни: инициатива имеет своего инициатора. – Кацман – должен был встретиться с нашим человеком на станции электрички. И передать ему совершенно секретный план украинской военной разведки по дестабилизации обстановки в нашей стране. У Вора – голова пошла кругом. – То есть… Кацман был наш агент? – Не агент, а источник. Нет, он не был нашим агентом. Он был честным человеком. Для которого русско-украинская дружба – не пустой звук. Воробьев достал платок и вытер лоб. – В прошлом и этом году – в Ростове на Дону произошли похожие убийства. – Знаем. Это дело рук украинской военной разведки. Точнее – определенных кругов в украинской военной разведке. Которые считают, что для выживания Украины Россию надо постоянно держать в состоянии конфликта с Кавказом. – П… ц. – Нецензурно, но верно. * * * Оперативное сопровождение… На бумаге все просто – твое дело телячье, обделался и стой. На самом же деле… есть два органа и две стороны: следствие в лице генпрокуратуры и розыск в лице… его самого, получается. Следак – его только так называют, следователь, на самом деле, он никуда не следует – бумаги пишет. Его можно было бы назвать письмоводителем, как в старые добрые времена, это точнее отражало бы суть. Когда у следователя проблемы, он берет бумагу и пишет «прошу оперативным путем установить…» – и ответственность за нераскрытое преступление тоже с этого момента ложится на оперов… Зная, что у высотки Генпрокуратуры негде припарковаться – Вор поехал на метро. На входе – возводили кирпичную стенку, за ней стоял автоматчик – сейчас все опять боялись чеченских терактов… Лифт, конечно же не работал, до нужного этажа – Вор поднялся пешком. Несмотря на внешнюю внушительность – внутри здание Генеральной было убогим и темным. Низкие потолки, наверху какие-то панели из ДСП что ли… по позднесоветской моде, одинаковые двери, обитые дерматином. Кабинеты – клетушки. Вор остановился около одной из них, на которой было написано: старший следователь по особо важным делам Брагар А.В. Но постучать не успел. Дверь открылась… * * * Брагар А.В. А.В. – это Алена Владимировна. Которую капитан сильно хотел забыть – и все-таки забыл. Но судя по тому, что он сейчас чувствовал – не до конца. – Я слышала, ты в Ичкерии был? – Да какая там Ичкерия. В Ростове отсиделся, в штабе опергруппы… Вор отхлебнул горячего чая из старой, с аккуратно подклеенной ручкой чашки. Как то некстати, мелькнула мысль – а ведь это та самая чашка. Подарочная… Нет, хватит. Довольно. Она тогда была права, мент – не создан для семьи. Мент есть мент. Удел мента – одиночество. В голову лезли и другие, намного менее приятные воспоминания: горы, горный серпантин, утренний туман, колонна из УАЗиков, очереди трассерами и истерические крики: слева! Они слева! Слева! Слева… – Ален… – я к тебе по делу. Она невесело усмехнулась. – Так тут все – по делу. – По какому? – Убийство Кацмана… – Ах. Это… Вор понял, что что-то неладно. – Опоздал ты, милый мой… Как всегда, впрочем. – Ты о чем? – Раскрыто дело? – То есть? – не понял он. – Территориалы раскрыли. Группа малолеток, на почве национальной ненависти. – Какой национальной ненависти? – не въехал Вор – к хохлам что ли? – К евреям. Подозреваемый… – Алена взяла папку, не листая, раскрыла на нужном месте – Оконников Максим Иванович, девятнадцать лет, кличка «вратарь». Участник неонацистской группировки скинхедов. – Бред какой-то… – Почему? – Кацман… Ален, я не могу всего говорить. Где он? – Кацман? – Нет. Оконников. – В Бутырке. – Мне нужно с ним поговорить. – Зачем? – Ален, нужно… Женщина, когда-то красивая, а теперь ощутимо состарившаяся на совсем неженской работе – вздохнула, достала бланк и начала писать… * * * В Бутырке – Вор был не первый раз и даже не десятый – как бы не сотый. Самая известная тюрьма Москвы и одна из самых известных в России. Его вспомнили. Лишних кабинетов не было, все были забиты, то следователями, то адвокатами с клиентами – но так как Юру Вора здесь уважали как правильного мента – администрация выделила под работу с задержанным один из кабинетов, принадлежащих оперчасти… Завели Оконникова. Тот оказался примерно таким, каким его Вор и ожидал увидеть – молодой, литые плечи, наглый. Голова – почти голая, ходит бритым. Он был одет в спортивный костюм. – Пристегивать? – поинтересовался конвоир. – Не надо – сказал Вор. – Мы за дверью, если что… Дверь закрылась. Скинхед – с интересом смотрел на мента. – Ты кто? … – Наседкой [102] не буду, сразу говорю… – Да ты садись, Макс… Оконников искал способ, как показать свою независимость, но так как стоять было глупо – он с независимым видом сел на стул. – Ты здесь кум [103] или адвокат мой? Вор – достал удостоверение. – Ознакомься. – МУР… – Он самый. А ты у нас, получается, скинхед? – Патриот – лениво бросил парень. – Патриот, даже. Тогда вот с этим ещё ознакомься. Вор достал из бумажника карточку – и бросил ее парню. На ней был изображен он, с автоматом, на фоне гор. Оконников лениво ознакомился. – И чо? – Через плечо. Будешь так отвечать – в бараний рог скручу. В армии служил? – Нет. – Значит, не патриот. Патриоты в армии служат, а не в переулках – кулаками машут. |