Онлайн книга «Дама из сугроба»
|
Сутырин приехал ровно в половине восьмого утра. – Какой у вас необычный дом. Ох, а это что, круглое? Лестница? С ума сойти! Это вы сами придумали? – Нет. Купила у одного краснодеревщика. – А какая удобная… – Вот моя мастерская. Вы первый, кого я буду здесь писать. А это мой друг! – Она указала на клетку с попугаем. – Привет! Каков красавец! Кеша? – Дуррак! Дуррак! Я Тимурр! Я Тимурр!!! – У меня было такое впечатление, что всех попугаев Кешами кличут, – рассмеялся Сутырин. – Ну, извини, брат! – Роман Евгеньевич, сядьте вот в это кресло. Вы ведь курите? Возьмите сигарету, вот так… Расслабьтесь… Я пока буду рисовать… Она взяла в руки альбом и стала делать карандашные наброски. – А разговаривать можно? – Даже нужно! – Дом совсем новый. Вы недавно переехали? – О да, перед Новым годом. – А раньше где вы работали? – Снимала халабудку. Не хотела, чтобы сын дышал красками. – Но вы же знаменитый художник! От Союза художников у вас не было мастерской? – Да что вы! Я же не член Союза. – Но почему? – У меня нет высшего образования. То есть, я окончила в свое время юрфак МГУ, но… – Так вы что, самоучка? – Можно и так сказать. Правда, я два года ходила в художественную студию… – Ну надо же! Я видел некоторые ваши работы. Они абсолютно не выдают в вас самоучку. Редкое качество. – И какие же мои работы вы видели, кроме портрета мадам Белецкой? – Видел кое-какие ваши пейзажи у Вишневецких. И еще портреты Гусева и Майского. Просто здорово! Но как вам удалось пробиться на этот рынок? – Да я и не пробивалась. Как говорил Булгаков, сами пришли и принесли заказы… Видимо, удалось потрафить. Но если честно, я больше люблю пейзажи писать… – Что, рожи надоели? Она взглянула на него с интересом. – Да не то чтобы… – То есть, вы пишете портреты для денег? – Да! Благодаря портретам я смогла нормально вырастить сына, построить дом… Да я люблю писать портреты, очень, мне это интересно. Просто в идеале хотелось бы писать тех, кого самой захочется. Только и всего. – А меня вам захотелось бы писать? – Вы кокетничаете? – Так! Отбрили! – засмеялся он. – Поделом мне, нечего задавать идиотские вопросы. Она молчала. Часа через два Сандра отложила альбом и сказала: – На сегодня все! Завтра уже буду писать. Хотите кофе? – Хочу, но времени уже нет совсем. Спасибо! Тогда до завтра. Он уехал. Сандра просматривала свои наброски. Кажется, удалось схватить суть… Этот человек – заложник своего окружения, хотя он явно выше него на целую голову. И жена его, по-видимому, такая же пошлая дура, как Верочка Белецкая. Можно, конечно, заглянуть в Интернет, посмотреть, что за птица, но лень. И зачем мне знать, какая у него жена. Захочет, сам скажет, а я просто пишу портрет для офиса. И только! А Сутырин был впечатлен этим сеансом у Ковальской. Интересная женщина, необычная, умная. Острая. Ну да ладно. Времени нет ни на что. Вечером жена спросила: – А почему это ты ездишь к этой Ковальской? Могла бы и она приехать, не развалилась бы за такие бабки. – Мне так удобнее. И ей тоже. Она работает у себя в мастерской. Там специальное освещение. – И когда ты опять к ней поедешь? – Завтра. – А мне с тобой можно? – Это еще зачем? – Интересно! – Что тебе интересно? – Ну, что у нее получается… – Она тебе не покажет. – Почему это? – Потому что целому дураку полработы не показывают. А там даже не полработы, пока только наброски. – А ты их видел? – Нет. – А почему? – Я же сказал: целому дураку полработы не показывают. – Значит, ты тоже дурак? – Выходит, дурак! Ладно, Кристина, я устал. И хочу спать. Я сыт разговорами. – Рома, погоди… – Что еще? – А когда будет готов портрет? – Пока не знаю. Что ты привязалась с этим портретом? – А я тоже хочу портрет. А то у Верочки есть, у Ванды тоже… – Ладно, там видно будет, если мне мой портрет понравится, так и быть, закажу и твой тоже… – Ну, за второй портрет она должна будет сделать хорошую скидку. – Поживем – увидим! – Ромочка, я тебя обожаю! – Обожаешь? Вот и славно! Я пошел спать. Ему вдруг стало смертельно скучно. Он заглянул в детскую. Дочка спала. Он осторожно поправил одеяло, и на цыпочках вышел из детской. С ума сойти. Веронике уже семь лет, за всеми делами он почти не заметил, как пролетели годы. Навалилась усталость. Придется выпить снотворное. Тимур маялся. Раздражение, накатившее еще в Париже, вдруг с новой силой ожило в нем. Опять раздражало все. Раньше он даже любил читать газеты, теперь не мог взять их в руки. Такое впечатление, что все кругом рехнулись. Позвонил Роберт: – Дружище, ты и впрямь от меня не отвернулся? – А разве должен? – Ну, судя по последним событиям, вроде, должен, – горько проговорил Роберт. – А я на всю эту пакость плевать хотел. Я это все ненавижу! Такое впечатление, что все кругом свихнулись. Короче, если я тебе понадоблюсь, позвони, встретимся, выпьем, поговорим. – Тимур, ты серьезно? – Серьезнее не бывает. – Спасибо, спасибо, дружище! Тимуру показалось, что в голосе Роберта были чуть ли не слезы. – Слушай, Боб, ты сейчас где? – Дома. – Хочешь, я прилечу? – Нет, лучше я сам… – он помолчал. – Знаешь, меня сняли с роли… И хотят вообще закрыть проект… Тимур громко матюгнулся. – Что ты сказал? Это знаменитый русский мат? – Он самый. Давай, старик, приезжай, остановишься у меня. Зачем тебе светиться в отеле? – Да, ты прав, так будет лучше. Спасибо тебе! – Хватит благодарить! Не за что! Для меня это только естественно! Сообщи, когда прилетишь, я тебя встречу. |