Онлайн книга «Война детей»
|
Глеб написал свою фамилию, имя, отчество. Коренастый повернулся к скрипачу: – Сам меня первым ударил, а теперь… – Я вас не трогал. Я шел с концерта, – вяло произнес скрипач. – Ну скажи, скажи. Ты не первым его ударил? – вступил гитарист. – Честно! – Тихо! – прикрикнул дежурный. – Разберемся! Он собрал анкеты и разложил их на столе, точно игральные карты. – Так-так… Один, значит, студент политехнического, второй – слесарь-механик в институте, третий… Ты чем занимаешься? – дежурный посмотрел на коренастого. – Я в настоящее время… болею. С легкими не в порядке. – Болеет он! – возмутился скрипач. – Чуть руку мне не сломал, подлец! – А вы не оскорбляйте! – поправил коренастый и взглянул на дежурного. – В официальном учреждении, не в пивной. Скрипач сконфуженно умолк. Лейтенант постучал карандашом по столу. – Так-так… Хулиганите, значит? Избиваете граждан? – Так он первым полез! – воскликнул коренастый. Скрипач от изумления лишь покачал головой. Дежурный переводил взгляд с одного на другого. – Конечно! – загалдели парни. – Он первый полез! И товарищ вот подтвердит. Он сидел на скамейке, отдыхал. Мы же к нему не приставали, верно? Глеб уперся локтями в колени, положил подбородок на сжатые кулаки. Он молча, в упор разглядывал молодых людей. Обыкновенные ребята. Один – студент-политехник, почти коллега. Второй – механик в НИИ. Глеб-то знал, что это значит. Экспериментальная работа. Тонкая, требующая хороших рук. – Как же вы могли? – тихо проговорил Глеб. В голосе его, негромком, слегка растягивающем слова, звучало такое отчаяние, что молодые люди притихли, искоса поглядывая на Глеба. – Я все видел, лейтенант, и все расскажу. Через полчаса опрос закончился. Дежурный предложил каждому расписаться в протоколе. Затем распорядился, чтобы парней задержали до утра. Скрипача и Глеба он приказал отвезти домой на милицейской машине. А пока скрипач вышел в коридор, чтобы привести себя в надлежащий вид. Лейтенант что-то записывал в толстую книгу, макая ручку в ученическую круглую чернильницу. В тихой дежурке тикал белый жестяной будильник. Из-под стола вышел сонный, тяжелый кот, вытянул лапы и сладко потянулся. – Скажите, лейтенант, вы помните, на Менделеевской женщина погибла? – проговорил Глеб. – На Менделеевской? – Лейтенант не поднимал головы. – Чтото припоминаю. Давно было. – Не так уж… Три месяца и, скажем, двадцать дней. – А что, вы и там проходили свидетелем? – усмехнулся лейтенант. – Вам везет. Спать надо по ночам, спать. Он поднял голову и пристально посмотрел на Глеба: – А с чего вы вдруг спросили? – Нет, ничего. Просто вспомнил, – спокойно проговорил Глеб. – Сотрудник мой живет на Менделеевской. Рассказывал. – Пока ничего не слышно. Глухо. Глеб встал: – Спокойной ночи, лейтенант. – Бывайте! *** Во втором этаже детского сада светилось окно, задернутое голубой занавеской. У самого крыльца, в канаве, покачивался белый игрушечный кораблик. Глеб притопил его носком ботинка. Кораблик исчез, но через мгновение вынырнул вновь и поплыл. Теперь до него не дотянуться. За дверью раздался радостный голос Марины: – Глебушка! Дверь распахнулась. На лестнице пахло чем-то съестным. И еще лекарствами. Забытая кукла валялась на ступеньке, свесив в проем капроновые волосы. Глеб подобрал куклу и подбросил. Кукла лениво перевернулась в воздухе и плюхнулась мягко, как подушка. – Эй! – крикнул он. – Не стойте слишком близко! Я тигренок, а не киска! Глеб подхватил куклу и закинул ее на подоконник. Там что-то загремело, покатилось. – Глеб! Ты что, с ума сошел? Марина побежала наверх. Широкий халат, скрывавший ее располневшую фигуру, распахнулся. Глеб захохотал, повиснув телом на перилах. Марина остановилась на площадке второго этажа. – Дурень! – Ну вот, – не успокаивался Глеб. – Сразу и дурень! – Что с тобой? Ты пьян? – Марина старалась сдержать раздражение. – Я? Как стеклышко. Ни в одном глазу. Марина зашла в свою комнату. Громко хлопнула белая больничная дверь. – Эй! Почему у вас пахнет лекарствами? – крикнул Глеб. Марина высунула голову: – Послушай, если ты намерен орать, отправляйся лучше домой. И дай мне спать. Мне в семь детей принимать. Глеб опустился на ступеньку, положил подбородок на колени. Марина присела рядом. – Простудишься, – проговорил Глеб усталым голосом. – Тут дует. – Не простужусь. Помолчали. – Извини. Я тут раскричался, – проговорил Глеб. – Чепуха. Сад пустой. – Измучилась ты со мной, – пробормотал Глеб. Марина вытащила из кармана розовый лоскут, разложила на коленях. Лоскут принял форму распашонки. – Нравится? Глеб взглянул на распашонку: – А почему розовая? – Розовая? Потому что у нас будет девочка. Хочу девочку! Глеб усмехнулся: – Чтобы не пришлось… покупать ему мотоцикл? – Да! – подхватила она четко и раздельно. – Чтобы не пришлось покупать ему мотоцикл! Глеб помолчал. Вздохнул: – В таком случае надо ее приучить правильно переходить улицу. Еще неизвестно, мальчик лучше или девочка. – Девочка, – прошептала Марина. Как они давно не говорили об этом! Казалось, прошла вечность. Казалось, что все-все забыто. Лампочка под матовым круглым шаром мигнула и потускнела – изменилось напряжение в сети. – Между прочим… кажется, дело о происшествии на Менделеевской сдали в архив. Глеб вслушивался. – Что ты молчишь? Говорю, дело, кажется, сдали в архив… Да ответь же что-нибудь! – Что ответить? Мы с тобой часто мыслим одинаково, Глеб. – Ты хочешь сказать, именно так я буду через много лет объяснять ему? Или ей? – Глеб скомкал распашонку и сунул в оттопыренный карман Марининого халата. – Нам надо расстаться, Глеб. В расстегнутом вороте ее халата виднелась рубашка с чуть надорванной мережкой. |