Онлайн книга «Небесный фермер. Среди планет. Космическое семейство Стоун (сборник)»
|
Поколебавшись, я рассказал ему о том балбесе, Джонсе. – Он даже не из нашего отряда. Как он смеет вмешиваться в мою работу пилота? – Ты правильно поступил. Похоже, Билл, этот балбес Джонс, как ты его называешь, слишком молод, чтобы доверить ему пилотскую лицензию. – Собственно, он на год старше меня. – В мое время даже подавать на лицензию можно было лишь после того, как тебе исполнится шестнадцать. – Времена меняются, Джордж. – Это точно. Это точно… Отец внезапно погрустнел, и я понял, что он думает об Энн. – Неважно, сколько ему лет, – поспешно сказал я, – но как этот червяк Джонс смог бы пройти тест на психологическую устойчивость? – Психологические тесты несовершенны. Как и люди. Отец откинулся в кресле и, закурив трубку, спросил: – Хочешь, Билл, я сам приберусь сегодня? – Нет, спасибо. Он всегда об этом спрашивал, и я всегда отказывал. Отец слишком рассеян и отправляет продовольственные баллы в мусоросжигатель. Зато от моего внимания ничто не ускользает. – Сыграем в криббедж? – предложил я. – Я тебя наголову разгромлю. – Кто же еще, кроме тебя? Я собрал мусор, сжег посуду и последовал за отцом в гостиную. Он уже доставал доску и карты. Похоже, мысли его были заняты вовсе не игрой. Я уже был близок к выигрышу, прежде чем он успел всерьез начать партию. Наконец он положил карты и посмотрел прямо на меня: – Сынок… – Гм? – В смысле: «Да, Джордж?» – Я решил эмигрировать на «Мэйфлауэре». Я опрокинул доску для криббеджа, но тут же поднял ее, сбавил обороты и попытался выровнять полет. – Круто! Когда отбываем? Отец яростно затянулся трубкой: – В том-то и суть, Билл. Ты никуда не летишь. Я лишился дара речи. Отец никогда прежде так со мной не поступал. Несколько мгновений я лишь сидел, шевеля губами, словно рыба, и лишь затем сумел проговорить: – Папа, ты шутишь. – Нет, сынок, не шучу. – Но почему? Ответь мне на единственный вопрос: почему? – Понимаешь, сынок… – Называй меня Билл. – Хорошо, Билл. Одно дело – когда я сам решаю рискнуть, начав жизнь колониста, но у меня нет никакого права ломать жизнь тебе. Ты должен завершить образование. На Ганимеде нет приличных учебных заведений. Выучишься, станешь взрослым – и если уже тогда захочешь эмигрировать, дело твое. – И это единственная причина? Потому что я должен учиться? – Да. Ты останешься здесь и получишь диплом. Мне бы хотелось видеть тебя и с докторской степенью. А потом, если пожелаешь, можешь ко мне присоединиться. Своего шанса ты не упустишь – кандидаты, имеющие там близких родственников, рассматриваются в первую очередь. – Нет! Отец, похоже, оставался непоколебим. Впрочем, и я, пожалуй, тоже. – Джордж, послушай меня. Если ты меня здесь бросишь, никакой пользы от этого не будет. Я не стану учиться. Я уже сейчас могу сдать экзамены на гражданство третьего класса. А потом получу разрешение на работу, и… – Разрешение на работу тебе не потребуется, – оборвал он меня. – Я оставлю тебе хорошее содержание. Билл, ты… – Хорошее содержание? Думаешь, я притронусь хоть к одному твоему кредиту, если ты улетишь и бросишь меня? Буду жить на стипендию, пока не сдам экзамены и не получу рабочую карточку. – Не так громко, сынок! Ты ведь гордишься тем, что ты скаут? – Ну… да. – Кажется, припоминаю, что скаутам положено слушаться старших. И быть с ними вежливыми. Меня словно обдало жаром. Следовало сообразить, что он это скажет. – Джордж… – Да, Билл? – Если я был с тобой груб – извини. Но законы скаутов придуманы не для того, чтобы скаутами легче было командовать. Пока я живу в твоем доме – буду делать все, что скажешь. Но если ты меня бросишь, у тебя больше не будет на меня никаких прав. Разве это нечестно? – Будь благоразумен, сынок. Я поступаю так ради твоего же блага. – Не соскакивай с темы, Джордж. Честно или нечестно? Если ты улетишь за миллионы миль отсюда, как ты можешь рассчитывать, что сумеешь влиять на мою жизнь? Я буду сам по себе. – Я все равно останусь твоим отцом. – Отцы и сыновья должны держаться вместе. Насколько я помню, отцы, приплывшие на том, первом «Мэйфлауэре» взяли с собой своих детей. – Это другое дело. – Почему? – Речь идет о намного более далеком путешествии. И весьма опасном. – И тогда было опасно – все знают, что половина колонии в Плимуте умерла в первую же зиму. И расстояние ничего не значит – важно то, сколько времени занимает путешествие. Если бы сегодня мне пришлось идти назад пешком, мой поход затянулся бы и на следующий месяц. Пилигримам потребовалось шестьдесят три дня, чтобы пересечь Атлантику, – по крайней мере, так учили в школе. Но сегодня в новостях сказали, что «Мэйфлауэр» – нынешний «Мэйфлауэр» – доберется до Ганимеда за шестьдесят дней. То есть получается, что до Ганимеда ближе, чем от Лондона до Плимут-Рока. Отец встал и выбил трубку. – Я не собираюсь с тобой спорить, сынок. – И я тоже… Я глубоко вздохнул. Возможно, продолжать не следовало, но меня охватила злость. Ко мне никогда прежде не относились подобным образом, и, вероятно, я хотел причинить ответную боль. – …но вот что я тебе скажу: ты не единственный, кого тошнит от урезанных пайков. Если ты думаешь, что я собираюсь тут оставаться, пока ты будешь жрать от пуза в своих колониях, то советую подумать еще раз. А я-то считал, будто мы – партнеры… О последних своих словах я тут же пожалел. Именно это сказал он мне на следующий день после смерти Энн, и так с тех пор оставалось всегда. Еще не успев договорить, я понял, почему Джордж хотел эмигрировать и что продовольственные баллы тут вовсе ни при чем. Но я не знал, как взять собственные слова назад. Отец уставился на меня, затем медленно проговорил: – Думаешь, в этом все дело? Что я хочу улететь, чтобы больше не пропускать обед, экономя продовольственные баллы? – А в чем еще? – спросил я, не зная, что ответить. – Гм… хочешь – верь, хочешь – нет, Билл, но больше мне сказать нечего. Пойду, пожалуй, спать. В смешанных чувствах я отправился к себе в комнату. Мне настолько хотелось, чтобы рядом была мама, что я в буквальном смысле ощущал это желание на языке, зная, что то же самое чувствует и Джордж. Она никогда не допустила бы, чтобы наш спор дошел до той точки, когда мы начали бы кричать друг на друга – или, по крайней мере, я на него. К тому же наши партнерские отношения разрушились и никогда уже не могли бы стать прежними. |