Онлайн книга «Адмирал Ушаков»
|
Федор Федорович старался, чтобы поскорее спустить корабль со стапеля. Один 74-пушечный, «Слава Екатерины», уже был спущен в Херсоне и отправлен в Ахтиарскую бухту. Ушаков около полутора лет пробыл в Балаклаве, недалеко от деревушки Ахтиар, и знал прекрасную, просторную Ахтиарскую бухту. Ею всегда восхищались черноморские моряки. Суворов, командовавший в 1778 году войсками в Крыму, первый укрепил берега Ахтиарской бухты, а Потемкин теперь приказал сосредоточить в ней новый Черноморский флот. В субботу вечером Ушаков, уходя из адмиралтейства, взял с собою чертежи одного дека, чтобы наутро проверить кое-какие расчеты. В воскресенье, позавтракав, он сел за работу, а денщик Федор ушел на базар. Федор вернулся с базара и, по обыкновению, стал о чем-то рассказывать, не очень заботясь о том, слушают его или нет. Федор был восторженный, словоохотливый человек. Он всегда чем-либо восхищался – небом, цветком, птицей, облаками. Ушаков уже привык к его излияниям. Сначала Ушаков не обращал внимания на то, что говорил денщик. Потом как-то вслушался. – И вот родится же такая – и приятная, и добрая, и обходительная, что все ее любят! – пел Федор. – О ком это ты? – обернулся Ушаков. – Есть одна. Барышня аль барыня – не знаю, а только замечательная. Я ее всегда встречаю на базаре. – И что же? – Со всеми она так хорошо говорит. С простым человеком не побрезгует. И не пропустит ни одного убогого, чтобы не подать ему милостыни. Сегодня мясник кинул в бродячую собаку камнем, а эта барышня так мясника корила, так корила, что он и сам-то не рад. «Совсем как Любушка, – подумалось Федору Федоровичу. – Она тоже со всеми была приветлива, и все ее любили. И сердце у нее жалостливое – бывало, в Воронеже не пропустит на улице ни одного кошачьего хвоста», – улыбнулся при воспоминании он. Спросил: – Кто же она? – Не знаю. Только не из военной семьи: ходит с корзинкой одна, без денщика… – А какая с виду? – Высокая, статная. А зубы у нее белые-белые… Я таких отродясь не видал. И сама вся улыбчивая… «Любушка!» – окончательно уверился Федор Федорович и не стал больше говорить с денщиком, хотя так приятно было слышать похвалы ей. Наутро Ушаков спросил в конторе: какие поставщики в адмиралтействе? – Уголь поставляет Пудер, вино – Фомин, уксус – Метакса. «Так и есть: она в Херсоне!» Хотелось поскорее увидеться с Любушкой, но пришлось ждать до воскресенья. Федор Федорович решил, что самое удобное встретиться с ней как бы невзначай, на базаре. В воскресенье утром он пошел посмотреть херсонский базар. Большая пыльная площадь была полна народу. В центре ее, на узких столах, располагались со своими товарами продавцы мяса и рыбы. Рядом с ними стояли бабы с кувшинами молока, с какими-то лепешками, сыром, жареной рыбой. Сушеные фрукты лежали прямо на земле, на куске рогожи или старого паруса. Тут же в пыли сидели торговцы глиняной посудой и разным старьем. За ними тянулись продавцы вина с бурдюками и бочонками. Это был самый шумный участок базара. И по всей площади сновали цыганки в криво одетых ярких юбках, торговцы вразнос и мальчишки с бутылями в руках: – Квасу! Квасу! Кому холодного квасу? Не успел Федор Федорович ступить на площадь, как к нему подскочил пьяненький человек. На плече пьяненький держал кучу поношенной одежды, среди которой ярко рдели красные турецкие шаровары. Он протянул Ушакову турецкий пистолет: – Купите, ваше-ство! – Зачем он мне? – Вам пригодится… Купи-ите! – Да ведь пистолет-то без курка, – усмехнулся Ушаков. – Это ничего. Отдадите адмиралтейскому слесарю – он вам за пять копеек приделает новый. – Ступай-ка, братец, своей дорогой! – Ваше высокоблагородие, возьмите даром, только пожалуйте хоть двугривенный на пропой души! – не отставал он. Федор Федорович досадливо отмахнулся и стал проталкиваться дальше. Он шел, глядя по сторонам: где же Любушка? В толпе на него набросились цыганки. Громко крича, точно ругаясь, они предлагали «барину пригожему», «высокому начальнику» погадать, заранее предсказывая разные блага. Площадь уже кончалась. На самом краю сидели сапожники и цирюльники. За ними тянулись татарские арбы, запряженные осликами длинные мажары. А среди них затесалась русская кибитка, обтянутая рогожей. Она вся была наполнена деревянными ложками и чашками, окрашенными желтой лаковой краской. Седобородый дед щурил на яркое полуденное солнце выцветшие от старости карие глаза. – Откуда, дедушка? – удивился Ушаков. – Володимерский, родимый, володимерский! «Эк куда его занесло!» Федор Федорович повернул назад. «Неужели не пришла?» Стало досадно. Он вновь смешался с толпой. Наконец Ушаков увидал Любушку – она оживленно разговаривала с какими-то бабами. Федор Федорович туго сходился с людьми, и его удивляла способность Любушки легко и просто разговаривать с незнакомыми. Увидев Ушакова, Любушка направилась ему навстречу. Она была черна от загара. На ее лице белели только зубы. – Здравствуйте! – широко улыбаясь, приветствовала она. – Здравия желаю! – обрадовался Ушаков. – Ты стала как молдаванка! – залюбовался он. – Ты все такая же… – Какая? – Красивая… Выйдем отсюда, поговорим. Они вышли из толпы на край площади. – Давно приехал, Феденька? – Уже две недели. А ты? – Я здесь больше месяца. – И Егорушка? – Нет, Егорушка остался с мамой. Тащить ребенка сюда, где столько болезней!.. Я приехала в это пекло лишь потому, что Павел говорил, будто из Петербурга много шлют в Херсон моряков. Надеялась встретить тебя. Павел уехал позавчера в Таганрог. Феденька, скажи лучше, как ты живешь? Я так рада, что вижу тебя! Хочется о многом поговорить с тобой, посидеть вдвоем! Знаешь, приходи ко мне сегодня обедать!.. – Лучше ты приходи ко мне. Я живу на отшибе, в отдельном домике, у самой степи. А у тебя кругом соседи. Пойдут сплетни, – поморщился Федор Федорович. – Ну ладно, приду я, – согласилась Любушка, и они расстались. Ушаков с нетерпением ждал вечера. Вечером Любушка пришла. Денщик Федор, увидав ее, расцвел. Он не знал, как и принять дорогую гостью. Ушаков немного смутился. – Мы с Федором Федоровичем старые знакомые, – просто объяснила удивленному денщику свой неожиданный визит Любушка, – Федор Федорович знавал меня еще в Петербурге совсем маленькой девочкой! |