Онлайн книга «Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман»
Ну, разве это не очевидно? Зачем я про это думаю и говорю? Я поворачиваю голову и смотрю на ее спящее лицо. Если женщина с закрытыми глазами кажется тебе прекрасной – значит, ты влюбился. Я влюбился? В нее? Прям так всерьез влюбился? И собеседники мои, что Первый, что Второй, сидящие внутри меня, – заткнулись. Поняли бессмысленность своих оценок и замолчали. Я влюбился? Я – старый, циничный, уставший, даже не предполагающий, по большому счету, ничего менять в своей жизни, не верящий никому и не желающий, если честно, никому верить, старый – повторю я еще раз, уставший – повторю я еще сто раз, не стремящийся ни к каким переменам, я – Сергей Сергеевич Петров, лысеющий придурок с язвой в животе, – влюбился? Она открыла глаза и улыбнулась. Мне. Я почувствовал внутри что-то такое, чего, как мне казалось, у меня уже не было, потому что умерло. Я целовал ее долго, в надежде, что это «что-то» исчезнет или, во всяком случае, я не буду на нем сосредотачиваться. Но оно только росло. Я не знаю, как «оно» называется. И я не хочу придумывать «ему» имя. Я знаю только, что это теплое внутри разрастается только тогда, когда на меня смотрит она. На старого лысеющего придурка с язвой в животе смотрит она. Я влюбился? _______________________________________________ Я еще раз сильно потер глаза и робко постучал в мамину комнату. – Заходи, мой мальчик. Мама изо всех сил старалась говорить нежно. В телевизоре кричали про всяких разных врагов, которые – гады – мешают нам жить хорошо и прекрасно в нашей лучшей на свете из стран. Я вылупил на маму свои красные глаза и сказал, как мог тихо и жалостливо: – Мам, я пойду подышу, а то голова раскалывается. – Конечно, мой хороший, разумеется, – нежно ответила мама, не отрываясь от телевизионных дебатов. Я вернулся в свою комнату и глянул на часы. Два. И на фига я назначил на два тридцать? Ляга сидела на острове и глядела на меня печально. Я уже перестал убеждать себя в том, что она смотрит именно на меня. Мне плевать – так это на самом деле или нет. Я вижу так. Значит, я прав. Я подсел к аквариуму и спросил: – Ляга, ты понимаешь, что ты – любовь всей моей жизни? Ни фига ты не понимаешь, глупое создание, – вздохнул я. Ляга бросила на меня взгляд – да, именно так: бросила на меня взгляд – и прыгнула в бассейн. Я расхохотался: – Ну что, любовь всей моей жизни, пойдем знакомиться с прекрасной девушкой. С самой прекрасной на свете… Ляга почему-то никак не хотела ловиться, а потом категорически отказывалась садиться в ляговоз. В результате я опоздал. Евсеева сидела на остановке, делала вид, что читает учебник, а сама нервно поглядывала по сторонам. Она ждала меня, и это было классно. Я даже притаился за столбом, чтобы убедиться: она действительно ищет меня глазами. – Привет, – как бы небрежно сказал я. – Привет, – как бы небрежно ответила она. – Ну, и где она – любовь всей твоей жизни? Я рухнул рядом с Иркой, положив на колени сумку с ляговозом. Тут подошел автобус, люди стали ходить туда-сюда… Какая-то бабка пнула меня ногой, буркнув: – И чего расселись тут? Когда я был маленький, я в таких ситуациях взрывался. Но потом понял: молодые нужны старикам, чтобы было на ком вымещать обиду на свою просранную жизнь. Наконец народ схлынул: уехавшие – уехали, ушедшие – ушли… – Понимаешь, Евсеева… – начал я. – Меня Ира зовут, если не позабыл, – перебила меня Евсеева. Это было хорошим знаком. Я улыбнулся. Как мне казалось: с некоторым мужским превосходством. – Понимаешь, Ира, любовь моей жизни довольно необычна. Но она очень умная, с ней даже можно разговаривать… – Надеюсь, это не какая-нибудь дурацкая машинка, – Ирка попыталась заглянуть в сумку и увидела ляговоз. – Неужели мышь? Я молча достал ляговоз и открыл крышку. Евсеева не произвела на Лягу никакого впечатления: лягушка продолжала плавать, лениво пошевеливая лапами. Ирка спросила с явным ужасом: – Что это? И склонилась над Лягой. На лягушку упала тень, и Ляга постаралась выплыть на солнце. Ирка вскочила и даже отступила назад. – Совсем, что ли, крыша улетела? – почему-то прошептала она. Я оставался совершенно спокойным, как и подобает настоящему мужчине в сложной ситуации: – Знакомься, это Ляга. На самом деле она – красава, очень симпатичная и умная. Я уверен: она меня не только узнаёт, но и любит. – Я помолчал и добавил: – Она, между прочим, одинокая. – Потом у меня в голове что-то замкнуло, и я выплюнул совсем уж сентиментальную нелепость: – Между прочим, кроме меня, у нее никого нет. Евсеева глянула на меня с недоверием, села рядом и начала решительно разглядывать Лягу. – Терпеть не могу лягушек, – произнесла она почему-то ласково. Я согласился: – Лягушек мало кто любит. И что же им теперь делать? Евсеева неожиданно спросила: – Можно ее погладить? Я кивнул. Ирка засунула палец в ляговоз и провела им по спинке Ляги. Ляга недовольно отплыла. – Скользкая и холодная, – вздохнула Евсеева и добавила: – Не нравится ей. – А тебе бы понравилось, если бы ты, скажем, ехала в машине, а к тебе подошел бы какой-нибудь неизвестный тебе великан и начал гладить по спине? Пока Ирка раздумывала, что бы мне такое ответить покруче, подошел очередной автобус, и я, на всякий случай, закрыл ляговоз крышкой. Тем более, что какой-то дядька, заметив Лягу, буркнул: – Развели всякую гадость, молодежь! На этот раз я не удержался и ответил: – Чего вы нас так не любите? Мы же ваше продолжение. – Поумничай тут, – предсказуемо ответил дядька и исчез в набитом животе автобуса. – Куда пойдем? – спросила Ирка, когда автобус отъехал. Я хотел бы ее позвать в кафе, в какую-нибудь самую простую «Шоколадницу». Но денег не было. Родители категорически не давали мне свободных денег, чтобы я не потратил их неизвестно на что. |