
Онлайн книга «Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман»
![]() Я сидел с Лягой на коленях и чувствовал себя маленьким мальчиком, которого унизили совершенно неизвестно за что. Просто так. Просто за то, что он – недоросток или подросток, более интеллигентно говоря. «Ничего у меня нет своего, – совершенно некстати подумал я. – Квартиры нет, машины нет и даже денег нет… Только Ляга и есть…» Видимо, вид у меня был такой несчастный, что Ирка спросила: – Чего грустишь, лягушкин дрессировщик? Денег, что ли, нет? Я кивнул и начал мучительно размышлять, что мне делать, когда Ирка скажет: «Да ладно, у меня есть. Пошли в кафушку». Мне никто никогда не объяснял, что парню нехорошо идти в кафе на деньги девушки. Я это откуда-то знал сам. Но Ирка сказала совершенно неожиданно: – Пошли ко мне. Выпьем чаю за мое знакомство… Как ее зовут, говоришь? – Ляга. – Прекрасное имя. Выпьем за мое знакомство с Лягой. Ирка взяла меня за локоть: – Пошли! Она, понятно, ничего не вкладывала в это прикосновение, ничего в виду не имела – просто взяла за локоть и все. А у меня по всему телу прошла дрожь. Ирка почувствовала это и улыбнулась. Не ернически, а как-то хорошо, по-доброму и, главное, искренно. Улыбнулась так, как мне никогда никто не улыбается… Я вздохнул: – А предки? – У меня один предок. Мама называется. Ее, скорее всего, нет дома. Но вообще она – хорошая. Не бойся. Пошли, пошли. Чего тут сидеть, всякие хамства выслушивать? И мы тронулись. Мне вдруг стало ужасно хорошо. Потому что я понял: никогда в жизни – а мне все-таки уже шестнадцать – я никуда не шел вдвоем радостно. Родители со мной никогда никуда не ходили. А друзей, с которыми хотелось куда-нибудь потопать вместе, не обнаруживалось. И я взял Ирку за руку. Она посмотрела на меня и улыбнулась. И руку не вырвала. Так мы и шли, взявшись за руки. Мне было ужасно неловко. Казалось, что все смотрят на нас и ухмыляются издевательски. Но отпустить ее руку я не мог. Потом я решил Ирку обнять. Но не решился. Я придумал себе, что это будет очень вульгарно и нагло. Такое вот оправдание своей трусости. Так мы и шли, взявшись за руки. _______________________________________________ Секс – это тест. Как там у Бродского? «Любовь, как акт, лишена глагола». Стесняемся говорить про секс. Неловко. Занимаются им все, и все стесняются говорить. А уж тем более – думать, анализировать… Анализировать секс… По́шло получается. Почему? А потому, что какое слово не употреби рядом со словом «секс», получается по́шло. А секс – это тест. Какие отношения в сексе – такие и в жизни. Просто в сексе все сразу видно… Явно. Раз… Два… Три… Проверка. Пишет меня? Отлично! Так я повторю еще раз: как в сексе – так и в жизни. Я много про это думал… Если мужчина много думает про секс, окружающие считают его сексуально озабоченным. Почему? И что это, в принципе, значит: сексуально озабоченный? Тот, который хочет сексом заниматься? А кто не хочет? Тот, кто не хочет, – тот больной. Вот и получается: хочешь женщину – сексуально озабоченный. Не хочешь – больной. И что делать? В моей жизни секс играет большую роль. Я заметил, что у большинства мужиков тоже так: если мужик долго обходится без бабы, он сереет, тускнеет, и энергия его стремительно приближается к нулю. Однако, говорить об этом всерьёз никто не хочет. Всякие пошлости – это ради бога. А всерьез – нет. Человек всегда одет. Но есть три события, которые связаны с его обнаженностью. Он голым рождается; его моют, прежде чем положить в гроб; и обнаженным он занимается сексом. И – все! Понимаете, какой ряд образуется: жизнь, смерть, секс. И вы будете после этого утверждать, что секс – это удовлетворение физиологических потребностей и не более того? Секс – это тест. Обнаженный человек абсолютно открыт. Ничего не скроешь, все видно. И ладно бы только тело обнажалось – человек абсолютно открыт. Все его сути и сущности обнажены. Как люди занимаются сексом – так они и живут. Ирка – безумная – просто налетает и хватает то, что ей, как она думает, принадлежит. Нужно тебе это в данный момент или нет – ее абсолютно не интересует. Она обязана взять. Вот и все. Она должна быть хозяйкой положения в сексе. А значит, и в жизни. Оля моя, которая всегда ложилась в постель одетой, допускала до себя. Разрешала. Она относилась к себе как к подарку. Я довольно быстро это понял. А секс только подтвердил. Я не верю в платоническую любовь не только потому, что считаю: любовь – это желание обрести другого человека, стремление слиться с ним, что абсолютно невозможно без физического слияния. Но, главное, потому, что без секса понять другого человека невозможно. Постель обнажает не только тело. Она обнажает все. Я смотрел на нее, спящую, и думал, что мы дошли до постели не только очень быстро, но как-то очень естественно. Вот что я вам скажу, ребята: любовь – это когда легко и естественно. Когда и у него и у нее складывается ощущение, что лишь по недоразумению они не встретились раньше. Что не встреча была чем-то ненормальным, норма – встреча, норма – вместе. И тогда начинаешь говорить о самом главном, о сокровенном, о глубоком… Говорить человеку, которого и знаешь-то пару дней всего. И она тебе говорит. Рассказывает. И вот именно – про сокровенное. Скрытое. Никому не показываемое никогда. И вдруг – только тебе. И ты – только ей. И неделя знакомства всего, а то и меньше. А ощущение, что всегда были вместе. И ты даже удивляешься, что в прошлом году ездил в Египет без нее… Почему – так? А потому что – любовь. Бог словно помогает. И в постели оказываетесь без стеснения. Вот ведь что важно: без стеснения. Как будто так и надо. Словно так и должно быть. И это тоже – тест. Стеснительность в постели – это не признак хорошего воспитания. О, нет… Стеснительность в постели – это знак неестественности отношений. Признак «неблизости» – даже будь вы тысячу раз раздеты. В постели она угождала. Лучшие женщины – это те, которые умеют угождать в сексе. Которые думают о мужчине. Женщина в постели должна быть немножко проституткой. Или не немножко… И вот, когда она думает о тебе, а ты думаешь о ней, – тогда и происходит счастье любви. |