Онлайн книга «Украденное лицо»
|
Луиза могла бы соврать. Но понимает, что он уже догадывается, кто она. Некомпетентность и неумение люди чуют почти сразу. – Простите, – произносит Луиза. – Я не писательница. – О, чудесно. Луизе знаком этот взгляд. Он смотрит ей через плечо в поисках собеседника посодержательнее. – Чудесно, чудесно, чудесно. – А где вы?.. Беовульф уже одолевает полкомнаты. Лавиния устроилась в углу, болтает с Гевином Маллени, хватает с полок книги, такая смелая, говорит то с одним незнакомцем, то с другим, и все время выглядит счастливой. На Луизу она даже не смотрит. Луиза делает все, что в ее силах. Она любезно улыбается приклеенной улыбкой, чтобы никто не догадался, как внутри ее все окаменело, выставляет себя деловитой, перебирая книги на полках и изображая неподдельный интерес. Она подслушивает, как кто-то распространяется о том, что теперь он онлайн-редактор блога «Скрипач», что делает его, в общем-то говоря, вторым или третьим по значимости человеком младше тридцати пяти лет в любом обществе. Луиза наблюдает за людьми, но не очень пристально, и ей одновременно хочется и не хочется, чтобы к ней кто-то подошел, поскольку, если подойдут, она не сможет сказать чего-то впечатляющего, и Лавиния это заметит. Начинается чтение. Беовульф Мармонт читает свой рассказ, который вскоре появится в журнале «Вихокенское литературное обозрение». Рассказ о человеке, который слишком много пьет и любит женщин с податливыми губами. Беовульф так уверен в себе, когда меряет шагами комнату, когда откашливается и заставляет замолчать даже Лавинию, которая шепчет Гевину что-то об Эдне Сент-Винсент Миллей. Логически Луиза понимает, что он не смотрит на нее, что ему на нее вообще наплевать, и, возможно, надышавшись дымом марихуаны, она немного ударилась в паранойю, но все то время, пока Беовульф читает, а Лавиния смотрит в сторону, Луиза вспоминает, что происходит, если на вечеринке ты не можешь показать себя с лучшей стороны. Люди оглядываются, они тебя забывают, говорят о тебе, как только ты уходишь, и больше тебя не приглашают. Луиза знает, что не показывает себя с лучшей стороны, стоя столбом у стены, запинаясь в разговоре с незнакомыми людьми (она могла бы им сказать что-нибудь яркое и остроумное, будь Лавиния рядом), но чем больше она это осознает, тем суше становится у нее в горле, тем большее впечатление ей нужно произвести и тем больше она убеждается в своей неумелости. Она тихонько сматывается. * * * Во всей этой изъеденной плесенью и набитой народом квартире есть только одно открытое окно, и оно в комнате, некогда служившей кухней. Луиза бежит и хватает книгу, любую, вот с верхней полки, чтобы, по крайней мере, выглядеть достаточно «продвинутой», чтобы уйти с чтения и сосредоточиться на книге получше, а не слишком перепуганной и стоящей в комнате с людьми, считающими себя лучше нее, без Лавинии, которая помогла бы ей здесь освоиться. – Вы тоже прячетесь? Луиза вздрагивает. Он, скорчившись, сидит на стопке книг. Улыбается ей. У него мягкие каштановые волосы и очки в роговой оправе, которых больше никто не носит. Он в твидовом костюме, которые тоже больше никто не носит. У него большие детские карие глаза и очень тонкие губы. – А что, так заметно? – Я в смысле… Разве все мы не хотим от всего этого спрятаться? – Он смеется странным, чуть лающим смехом. – Сдается мне, что у некоторых из нас просто характеры слабее. Или же, понимаете, им не нужно так много работать в Сети. – Им везет, – отвечает Луиза. – Нам везет, – поправляет он. – Конечно, – соглашается Луиза. – Нам везет. И продолжает: – Значит, вы не писатель? Он фыркает: – О нет. Я принимаю куда более практичные карьерные решения. – Например? – Заканчиваю университет. – Улыбка его расцветает. – Классика. – Говорят, очень доходная нива. – О да. – Он освобождает ей место на скамеечке, представляющей собой просто ряд книг. – Там обширное поле. – Он раскуривает косяк и предлагает ей потянуть. – Не знаю, стоит ли, – произносит Луиза. – От травы у меня паранойя. – В смысле, как и от всего, верно? – Кроме работы в Сети. Однозначно. Луиза делает затяжку. И тут же заходится в кашле, брызжет слюной, а он вынимает из кармана блейзера носовой платок и протягивает ей. – Серьезно? Он начинает заикаться, самую малость, и Луиза понимает, что обидела его. – Я в смысле… спасибо. Извините. Простите, я нагрубила. Я просто… Он смеется: – Ну, понимаете, кто-то ведь должен поддерживать уровень. – Конечно. – Луиза не понимает, почему он так с ней доброжелателен. – Естественно. – Значит, вы тоже не писательница? – Он забирает у нее косяк. – Да. Нет. Возможно? – Больше не существует такого понятия, как писатель. – В комнату вваливается самый уродливый из всех виденных Луизой людей. – Вот что говорит Генри Апчерч. У него квадратное, обезьяноподобное лицо. Непропорционально большая челюсть, слишком туго обтянутая кожей. Бледность, болезненно отдающая в желтизну. Он низкорослый и немного толстоват. – Хэл, не надо… – Когда-то Америка была великой. Не теперь. Тогда. Тогда у нас были люди-литераторы. Тогда у нас были люди действия. Правда? Пустышка? – Извините, – говорит Луиза. – Господи, где вы учились? Вы вообще учились? – Хэл! – Я не придуриваюсь! Мне и вправду… интересно. – Он быстро перебирает книги. – Вот. Возьмите. Это вам образование. Он протягивает книгу. «Умирающая осень». Генри Апчерч. – Самое лучшее вступление в американской литературе. Литературный лев. И Великий Человек. Ты не думаешь, что он Великий Человек, Рекс? – Он произносит имя как «Рекш», но опять же – он сильно пьян. – Господи, Рекс, да взбодрись же. Ты просто жалок. – Я просто устал. Хэл с силой хлопает его по плечу. – Вам скучно с моим другом? – Нет. – А ему с вами скучно? – Нет! – вскакивает на ноги Рекс. – Нет… Все нормально, Хэл. – Да ладно. – Он поворачивается к ней. – Как вас зовут? – Луиза. – Хочу сделать вам приятное, юная Луиза. – Он сует ей в руки книгу. – Хочу ввести вас в мир великих, добрых и умерших, но все же живых белых людей, которых великое множество. Где, говорите, вы учились? – В Девоншире. |