Онлайн книга «Украденное лицо»
|
– В Девоншире. Конечно. Вот, глядите. Это «фаберовское» издание. 1998-го года. К тридцатилетнему юбилею. – Он забирает у нее книгу. Открывает ее. – Вы только полюбуйтесь. К тому же и подписанное! Луиза слышит, как в соседней комнате по-прежнему гудит голос Беовульфа Мармонта. Хэл прищуривает глаза. – Дорогой Маркус, прелесть какая, старина Маркус, наверное, голубой. С огромным удовольствием прочел твое теплое письмо от третьего марта и узнал, как хорошо ты принял «Поезд причуд». Прими же эту книгу с моими наилучшими пожеланиями и надеждой на то, что твои лекции в Гарварде обернутся при… приб… прибылью. – Он закашливается. – Что за великодушный, широкой души человек. Гляди-ка, тут еще и посвящение? Не угодно ли взглянуть? С глубочайшей благодарностью моему товарищу по оружию и агенту, Найалу Монтгомери, и моему бессменному редактору, Гарольду Лернеру, с любовью моей жене, Элейн, и сыну. Вы только поглядите. – Он с треском захлопывает книгу. – И сыну. – Он широко улыбается беззубым ртом, словно Луиза должна понимать, в чем соль шутки. – Извините. – Рекс смотрит в пол. – Хэл напился. – Я не напился. Я просто люблю литературу и разбираюсь в ней, вот и все – не то, что этот рогоносец в соседней комнате. Господи! Как же верно. Никаких великих писателей. Ничто не ново под луною. – А вы тоже писатель? – Да ни за что на свете, моя юная Луиза. Я просто скромный работник страховой компании. Он размахивает книгой перед лицом Луизы. – Я куплю вам эту книгу. – Он замечает, что у Луизы в руке. – Он вам платок не дал, верно? Луиза не отвечает. – Какой же ты урод, Рекс. Прямо прелесть. Обожраться простынь. Луизе требуется секунда, чтобы понять, что он хочет сказать «оборжаться просто», а не «обожраться простынь», что сорвалось у него с языка. Хэл хватает красные пластиковые стаканчики. – Пойду еще нам налью. И вот еще что, Рекс. – Он буквально расплывается в улыбке. – Она здесь. Как только Хэл уходит, они некоторое время стоят молча. Потом Рекс садится. Выдыхает. Берет в руки книгу. Кладет ее обратно. Раскуривает еще один косяк. Роняет зажигалку. – Все нормально? – Извините, – говорит Рекс. – Господи… Хэл. Простите. – Ничего страшного. – Он придурок. Он… в смысле… обычно он так не достает. Он просто любит подначивать. Но в глубине души он хороший человек. – Правда? – Луиза пытается улыбнуться, самую малость, чтобы он понял, что его вины тут нет. – В самой-самой глубине. Они хором смеются. – Когда он выпьет, понимаете, его одолевают странности. Насчет папаши. – Папаши? – Великого Американского Литератора. – Да бросьте вы. – Я знаю его всю жизнь, – отвечает Рекс, – и до сих пор не возьму в толк, догадывается ли он, что мы поняли, что говорит он искренне. – Дорогуша. На пороге стоит сияющая Лавиния. Жемчуга на ней сверкают. Волосы волнами ниспадают вниз. – Дорогуша, – повторяет она, и Луизе требуется еще секунда, чтобы понять, что Лавиния обращается к ней. – Я тебя везде обыскалась! Она с суровой улыбкой пристально и не мигая смотрит на Луизу. – Извини! – Луиза сама толком не знает, отчего так быстро вскакивает с места. – Мне нужно было подышать. – Дорогуша… Мы дадим тебе подышать, сколько влезет. Мне так не терпится. И не забудь про наш пикник. У нее на лице – приклеенная улыбка. Острые зубы. Внезапно, сама не понимая, почему, Луиза пугается. – Наш пикник? – А ты разве не помнишь? Все будет просто чудно. Возьму нам шампанского. Я думала о нем… с самого Нового года… я просто уверена, что тебе понравится. – Да, – медленно тянет Луиза. – Конечно. Лавиния берет Луизу за руку. Притягивает к себе. Целует в щеку. Оставляет там след от помады. Рекс молчит. Щеки у него пылают. Он не двигается. – Ой, Лавиния, извини, это… – Мы опаздываем. – Губы у Лавинии ни разу не дрогнули. – Пошли. – Кто это был? – спрашивает Луиза, когда они выходят на лестницу. Лавиния по-прежнему улыбается. Они едут на такси к парку «Хай-Лайн». Лавиния расплачивается. Заходят в винный магазин и покупают две бутылки шампанского «Моэ Шадо». Лавиния платит и за них. Они находят место, которое знает Лавиния, и только Лавиния, где ворота в парк чуть наклоняются, и Луиза ползет на животе вслед за Лавинией в этот проем. Теперь Луиза понимает, что завтра у нее очередная смена в кофейне, что она перенесла занятие с Полом, что ей придется вставать в шесть, чтобы подогнать работу для «ГлаЗама», которую она сегодня пропустила. Она понимает: попасть под арест, заплатить штраф и провести ночь в каталажке – один из самых верных способов облажаться, но Луиза с таким облегчением оказывается далеко от «секретного» книжного магазина и от людей, которые видят ее насквозь, ей так приятно быть рядом с Лавинией (которая, может, видит ее насквозь, а может, и нет, но в любом случае видит лишь то, что хочет видеть), что Луиза радостно шагает за Лавинией, залитой лунным светом. – Как я выгляжу? – Они стоят в парке совсем одни, в волосах у них застревают снежинки, усеивающие ледяными цветами ветви. Лавиния подкрашивает губы, поправляет бархатное платье и жемчуга. – Ты просто красавица, – отвечает Луиза. Так оно и есть. – Сфоткаешь меня? Лавиния протягивает ей телефон. – Конечно. Она фотографирует Лавинию, когда та валится в снег и двигает руками и ногами, делая «снежных ангелочков». Снимает Лавинию на фоне кустов. Щелкает ее сидящей на скамейке с раскинутой широкой юбкой. Луиза показывает ей фотки. – Да. Да. Нет, эту сотри. Да. Теперь выкладывай в Сеть. Она закуривает сигарету. Руки у нее дрожат. – Разве не здорово? – спрашивает она. – Быть на воздухе в такую ночь, под луной и звездным небом. Луизе хочется с облегчением рассмеяться. – Тебе не понравилась вечеринка? – Конечно, нет! А тебе? – Конечно, нет! – Беовульф Мармонт… – Господи, прости, что я тебя с ним оставила! Я пыталась улизнуть… И принесла тебя в жертву… Ой, Луиза, ты хоть сможешь меня простить? – А я подумала, что он тебе нравится. – Он носит желтый галстук-бабочку. Кому может понравиться мужчина с желтой бабочкой? – Она протягивает Луизе сигарету, но Луиза не любит курить, когда она трезвая, хотя ей нравится, как дым завивается на фоне снега. – Еще в университете он мне как-то сказал, что мужское обрезание ничем не лучше изнасилования. Он даже не подначивал. |