Онлайн книга «Духи рваной земли»
|
Он снова попытался высвободиться, но невидимый страж за спиной и каменный стул не отпускали. Снова и снова накатывала тошнота, но пустой желудок выворачивался наизнанку напрасно. Вертлявые конечности раздражали носоглотку. – A bajo [96]. Линейку выдернули изо рта. Нижнюю челюсть прижали к верхней, голову рванули назад. Маслянистая масса хлынула в горло, словно пережеванные куриные кости. Существо миновало горло, сжалось, дрогнуло и переместилось в грудь. Руки отпустили подбородок. Натаниэль наклонился вперед; поле зрения начало сужаться. Диего вернулся на место и заглянул в чашку со скорпионами. – Как вас зовут? – повторил Грис. Натаниэль вспомнил про свой носовой платок с монограммой. – Николас Сэмюэльсон. Грис подумал и кивнул. – У вас есть жена? – Нет. – Бледная полоска на безымянном пальце говорит другое. Диего опустил руку в перчатке в левую миску и выхватил бежевого скорпиона. Ножки его находились в постоянном беспорядочном движении, как будто он дирижировал неким оркестром паукообразных. – Я только помолв… Жало впилось в желудок, и гринго вскрикнул. Жуткая боль швырнула его в новый, неведомый дотоле пласт существования; жизнь, предшествовавшая этой боли, показалась пресной и бессмысленной. Членистоногое вынуло жало из слизистой желудка, и внутренности затопила ужасающая немота. Перед Натаниэлем уже маячила неизбежная и неотвратимая смерть. Он знал, что остаток его жизни будет наполнен ярко-красной болью. Единственное, что он мог сделать, это утаить информацию, которая подвергла бы опасности Кэтлин, мать и сестру. Столовое помещение акварелью стекало с его щек. Мужчина с седыми волосами вернулся в комнату, сел за стол и положил на колени салфетку. Грис оценивающе посмотрел на гринго. – Мы еще поговорим о вашей невесте. Я большой поклонник женщин. – Он снова взялся за вилку и нож, вонзил зубцы в нежно-розовую мякоть, покрытую соусом бешамель, и разлучил креветку с сообществом ей подобных. В тот же миг внутренности Натаниэля проткнуло пылающее копье. Он вскрикнул. Раненый желудок сжался и попытался исторгнуть врага, но скорпион вцепился клешнями в ткани и не сдавался. Сознание испарилось из головы Стромлера. Огни канделябра упали, будто умирающие звезды, и расцвела тьма. Сын Гриса забросил в рот креветку. Глава 13. Злые люди
Мужчина восточной наружности убрал в штаны влажный темный член и потянулся за переливчатой шелковой рубашкой. Во рту Долорес остался неистребимый, вечно преследующий вкус, вкус мыла и меди, и она потянулась за очищением (и забвением) – к бутылке с вином. – Ртом у тебя хорошо получается. – Клиент просунул руку с ухоженными пальцами в рукав. Шелк зашуршал. Злясь на саму себя за клеймо умелицы угождать самым разным извращенцам, посещавшим ее в «Catacumbas», Долорес приложилась к горлышку. Мерзкий вкус ушел вместе с горечью; она думала о свободе, семье и высоком Щеголе, который все испортил своей глупостью. Теперь, после восьми месяцев в неволе, чахнувшая звезда надежды полностью растворилась в черном безмолвии неба. Мужчина восточной наружности застегнул пуговицы на рубашке и коротко взглянул на отхваченную ниже лодыжки левую ногу. – Что случилось со ступней? – Скорее всего, выбросили. – Как ты ее потеряла? – спросил он, словно обсуждая с зеленщиком испорченный кочан капусты. – В нее стреляли. – Врач должен был вынуть пулю и зашить рану. – Никому в голову не пришло. Жаль, тебя не было поблизости, уж ты бы подсказал. (Дурень, похоже, не понимал, что над ним насмехаются.) – Я однажды помогал доктору вынуть пулю. Не так уж и трудно. – Их было шесть. – Когда Долорес видела свою левую ступню в последний раз, та представляла собой бесформенное кровавое месиво. Восточный гость застегнул левый рукав на запонку из слоновой кости. – Тот, кто отстрелил тебе ногу, был, наверное, очень зол. – А ты умен. Гость остановился. – Уж не пытаешься ли ты меня унизить? – Ты и без того не больно-то высок. Удар кулаком в живот вышиб воздух из легких и согнул Долорес пополам. Железные пальцы ухватили ее за волосы и дернули вверх. Длинным заостренным пальцем мужчина восточной наружности ткнул в нежную кожу культи. – Теперь я понимаю, почему ты потеряла ногу. – Да провались ты! Клиент озадаченно нахмурился. – Жарься в аду, тупой монголоид, – пояснила Долорес. Глубоко внутри оскорбленного гостя что-то закурилось. – Я не тупой. – Он дернул ее за волосы. – У меня хорошее образование. – Цирковой пес тоже многому обучен. – Говоря это, Долорес знала, что хочет умереть. Стена ударила ее в ухо, отступила и двинула в нос. Смуглое лицо клиента расплылось. – Тупая шлюха. Очень, очень тупая. – Он смачно собрал слюну и плюнул. Плевок попал в левый глаз Долорес и повис как густая слизистая слеза, но она даже не потрудилась вытереть его. Монголоид отпустил волосы, повернулся и шагнул к выходу. – Я достану приборы и вернусь. Дверь распахнулась раньше, и уходящий остановился. Порог неверным шагом переступил Убальдо, покачнулся и рухнул на колени. Его правый глаз побагровел и заплыл, а разбитый рот напоминал растоптанный помидор. За спиной прислужника, в коридоре, стоял великан в резиновой маске, толстом железном табарде [97] поверх серого комбинезона, четырьмя револьверами и в огромных сапогах. – Папа? – спросила Долорес. – Я, ангелочек мой. Грозный старик устремился к объятому ужасом монголоиду. – Не трогайте меня… я… Великан схватил его за горло и швырнул в стену. – Пожалуйста… Толстые пальцы зарылись в шею и вырвали горло. Как из садового шланга, из морщинистой трубки выплеснулась рвота, из гортани рванулся короткий пронзительный вой. Между тем в коридоре напротив камеры возник еще один пришелец. Был он пяти футов и девяти дюймов ростом, тоже носил резиновую маску и железный табард, а также бежевую рубашку, саржевые штаны и ковбойские сапоги. |