Царицы же зжали обыкновенно въ колымагахъ, родъ каретъ, сд ланныхъ снаружи на подобіе Фурмановъ, гд не было ни м ста чтобъ сид ть, ни окошекъ, но клали внутри пуховики для сид Е нья, а вм сто нын шнихъ драгоц нныхъ точеныхъ стеколъ, опускающеюся кожею окошки и двери закрывали. Не могли такія коляски удобны быть ни къ какому украшенію, ибо снаружи вс обиты были кожею, а верхъ великол пія въ д ланіи оныхъ состоялъ, чтобы наружную кожу м стами позолоченную и тисненную употребить. Каретъ же нетокмо не знали но и воображенія о нихъ неим ли, ибо уже въ царствованіе Петра Великаго ближніі мой свойственникъ, бояринъ Михаило Ивановичь Дыковъ, челов къ пребогатый, бывши воеводою у города Архангельскаго, выписалъ ор ховую, украшенную р збою карету, съ точеными стеклами, по смерти его сія карета досталась д ду моему и почиталась столь завидною и драгоц нною вещью, хотя и снова тысячи рублей нестоила, что к. М… (князь Меншиковъ?) д лалъ нападки на д да моего, чтобы ее получить, и за неотданіе учинилъ, что д дъ мой лишился вс хъ недвижимыхъ им ній, которыя надлежало бы ему насл довать посл супруги к. Лыкова.
Воззримъ теперь на одежды царскія. Он были великол пны. Въ торжественныхъ ихъ од яніяхъ злато, жемчугъ и каменья повсюду блистали; но обыкновенныя одежды, въ. коихъ бол е наблюдали спокойствія, нежели великол пія, были просты, а потому не могли быть причиною сластолюбія; а торжественныя столь р дко употреблялись и толь кр пки были, что ихъ за носильныя одежды и почитать недолжно; но были они яко какіе коронные сосуды, опред ленные токмо для показания великол ія монар-ша; а естли не самыя одежды, то по крайней м р украшения ихъ, бывъ сд ланы изъ золотыхъ бляхъ, жемчугу и каменей изъ роду въ родъ переходили. Но общимъ образомъ сказать: небыло никакихъ ни изыскуемыхъ и тл нныхъ украшеній, ни великаго числа платей, но пять или – шесть а много до десяти платьевъ когда им лъ царь или царица, то уже довольно считалось, да и т нашивали до износу, разв изъ особливой милости кому съ плеча своего платья пожалуютъ.
Главной же роскошъ въ царскихъ обыкновенныхъ платьяхъ состоялъ въ драгоц нныхъ м хахъ, которые они для подкладки и на опушку од яній своихъ употребляли, но м ха сіи некуплен-ные и не изъ чуждыхъ Государствъ превезенные были; но дань собираемая съ сибирскихъ народовъ. Впречемъ царицы им ли обычай носить длинныя, тонкія, полотняныя у сорочекъ рукава, которыя на руку набирали и сіи были иногда толь длинны, что даже до двадцати аршинъ полотна на нихъ употреблялось.
Се есть все что я могь собрать о род питья, вы зду, одежды царской а сіе самое и показуетъ коликая простота во всемъ ономъ находилась. Бояре и прочіе чиновники, по м р ихъ состоянія, подобную же жизнь вели, стараясь притомъ, изъ почтенія по царскому сану, никогда и къ простому сему великол пію не приближаться. А бол е всего сохраняло отъ сластолюбія, что ниже им ли понятія о перем н модъ; во что д ды нашивали, то и внучата, непочитаясь староманерными носили и употребляли. Бывали у бояръ златотканныя, богатыя од янія, которыя просто золота-ми назвали, и не инако над вали, когда для какаго торжественнаго случая, повел но имъ было въ золотахъ ко двору собираться, а посему сіи одежды имъ на долго служили, и я заподлинно слы-халъ, что не стыдились и сыновья, покончин родителей своихъ тоже платье носить. Однако несть никакаго общества, кудабы всликол піе и роскошъ не вкрадывались, – то, колико, кажется мн , главное великол піе состояло у бояръ им ть великое число служителей. Великол піе можетъ быть до излишества доведенное; но въ самомъ д л основанное на нужд , ибо бояри съ людьми своими хоживали на войну. И оные обще и воиновъ государственныхъ и защитниковъ въ опасномъ случа своимъ господамъ были. Но въ мирное время за честь себ бояре щитали, когда дитъ по городу, чтобы ему предшествовали челов къ пятдесятъ слугъ п шками; слыхалъ я что и самыя боярыни нетокмо куда вознатное пос щеніе, но ниже къ об дни къ своему приходу стыдились безъ предшествованія двадцати или тридцати слугъ хать. Однако содержаніе сихъ слугъ недорого стоило: давали имъ пищу и весьма малое на сапоги жалованье а въ прочемъ они содержались своимъ искуствомъ, дома носили с рые, сермяжные кавтаны, а при вы зд господина или госпожи, какой у кого получше кавтанъ сыщится, ибо тогда ливреи незнали; и я самъ запомню, что безъ гостей званныхъ, во вс хъ домахъ лакеи ливреи не над вали, а употребленные къ должностямъ люди, которыхъ бывало мало, носили такія кавтаны, какіе случится.
Остается мн еще сказать, что небыло тогда ни единаго, кто-бы им лъ открытый столъ; но разв ближніе самые родственни-ки безъ зову куда об дать здили, а посторонніе инако уе зжали какъ токмо званные и могли сид ть поутру до часу об деннаго, а ввечеру до ужина небывъ уняты об дать или ужинать.
Таковые обычаи чинили, что почти всякій, по состоянію своему безъ нужды могъ своими доходами проживать и им ть все нужное, непростирая къ лучшему своего желанія, ибо лучшаго никто и незналъ. А потомуже воспитаніе въ набожіи, хотя иногда д лало иныхъ суев рными, но влагало страхъ закона Божія, который утверждался въ сердцахъ ихъ ежедпевною домашнею, божественною службою. Не было разныхъ для увеселенія сочиненныхъ книгъ и тако скука и уединенная жизнь заставляла читать божественное писаніе, иначе: въ В р утверждаться.
Правленіе деревень занимало большую часть время, а сіе правленіе влекло за собою разсмотр ніе разныхъ кр постей и заве-денныхъ разныхъ приказныхъ д лъ, которыя понуждали вникнуть въ узаконеніе государства, и за честь себ щитали младые люди ха-живать сами везд , какъ я въ род своемъ им ю прим ры, что Кн. Дмитрій Федоровичь Щербатовъ, хаживалъ нетокмо по своимъ д ламъ, но и почужимъ и толь учинился благоразуміемъ своимъ знаемъ боярину Князь Федору Федоровичу Вожонскому, что сей, хотя Кн. Щербатовъ по причин раззоренія дому его, а купно съ убіеніемъ д да его Саввы……. Щербатова отъ самозванца Отрепьева, и въ б дности находился, однако сей бояринъ, челов къ, весьма богатый, дочь свою и насл дницу своего им нія за него отдалъ и Кн. Иванъ Андреичь Щербатовъ, который посл былъ министромъ въ Гишпанш, Царград и Англіи и наконецъ д йствитсльнымъ Тайнымъ Сов тникомъ и ордена Св. Апександра Невскаго Кавалеромъ, по своимъ д ламъ въ молодости своей везд хаживалъ.
Почтеніе къ родамъ умножило еще твердость въ сердцахъ ва-шихъ предковъ; – безпрестанные суды м стничества питали ихъ гордость; пребываніе въ совокупленіи умножало связь между родовъ и сод ловало ихъ безопасность что твердое предпринять, а тогдаже и налагало узду кому что недостойное имени своего сд лать; ибо безчестіе однаго весь родъ того имени себ щиталъ. А сіе нетокмо молодыхъ людей, но и самыхъ престар лыхъ въ ихъ должнсти удерживало. Благородной гордости бояръ мы многіе знаки обр таемъ.
Князь Симскій Хабаровъ, бывъ принуждаемъ уступить м сто Малют – Скуратову, съ твердостью отрекся, и когда царемъ Іоанномъ Васильевичемъ нужденъ былъ за сіе на смерть, посл дн ю милость себ просилъ, чтобы, прежде его, два сына его были умервщлены, яко, бывъ люди молодые, ради страха гоненія и смерти, чего не достойнаго роду своему неучинили. Князь Михайло Петровичь Репнинъ лучше восхот лъ пот рп ть гн въ Царя Іоанна Васильевича и наконецъ убіеніе, нежели сообщникомъ учиниться распустныхъ его забавъ. Соединеніе же родовъ толь твердо было, что ни строгой обычай Царя Іоанна Васильевича, ни казни немогли возбранить, чтобы совокупясь многими родами, непросили у сего Государя пощады своимъ родственникамъ и свойственникамъ, осужденнымъ на казнь и бралися быть поруками впредь за поступки того, яко свид тельствують сіе многія, сохраненныя грамоты въ Архив Иностранной Коллегіи, гд таковыя поручныя подписи есть и д дъ мой, Князь Юрій Федоровичь Щербатовъ неустрашился у разгн вленнаго Государя Петра Великаго, по царевичеву д лу, за родственника своего, ведомаго на казнь, прошеніе просить, прося, что естли неучинено будетъ милосердіе, дабы его самаго въ старыхъ л тахъ сущаго, лишить жизни, да неувидять очи его безчестія роду в племени своего, и пощаду родственнику своему испросилъ.
