Книга Сыщик Путилин, страница 31 – Роман Добрый

«Если господин Путилин, наш знаменитый начальник сыскной полиции, так скоро установил, кто убил несчастного пассажира, то почему он медлит с его арестом?»

Когда я приехал на квартиру к моему великому другу, я застал его взбешенным до последней степени.

— Какие остолопы, господи помилуй! — с гневом воскликнул он.

— Ты о репортерах, Иван Дмитриевич? — осторожно поинтересовался я.

— А то о ком же? И как они пронюхали о моей злосчастной фразе?! Дернула меня нелегкая выпалить ее!

— Личность убитого установлена?

— Да. Сейчас я получил из Вильно телеграмму. Убитый — очень богатый помещик, Киршевский.

— И ты, Иван Дмитриевич, действительно знаешь, кто убил несчастного?

— Да, да, да! Знаю, знаю. Как вы все мне с этим надоели!..

Путилину подали конверт. Он наскоро прочел письмо и с веселым смехом передал его мне.

— На, полюбуйся!

Я захлопал глазами.

— Что, недурно? Нет, каков стиль послания! Положительно, это пахнет не то Купером, не то Майн Ридом: «Соколиное Око приветствует Красную Пантеру». Ха-ха-ха! Вот это мне нравится!

Путилин вмиг переменился. Куда девались его раздраженность, ворчливость! Он выпрямился, огонь кипучей энергии засверкал в его глазах — точно полководец перед битвой, услышавший грохот первых орудий.

— Она?! Знаменитая Золотая Ручка? — воскликнул я.

— Она.

— Но как ты сразу, а главное, так уверенно мог установить, что ограбление и убийство совершено именно ею?

— Друг мой… Индейцы, как тебе известно, узнают друг друга за версту по запаху, по следам, по массе еле уловимых признаков, неопытному взгляду совершенно непонятных. Так вот и я учуял мою талантливую противницу. Она хочет меня оскальпировать… Гм… операция не из приятных, но… но посмотрим, кто кого победит. Ты знаешь, я страшно люблю иметь дело с людьми равными мне по силам…

Путилин позвал помощника и начал диктовать ему целый ряд распоряжений.

— Вы собираетесь куда-нибудь уезжать, Иван Дмитриевич? — спросил помощник, пытливо глядя в глаза своему шефу.

— Возможно, голубчик, что и придется прокатиться…

Потом он обратился ко мне:

— Скажи, доктор, что установлено вскрытием?

— Смерть последовала не столько от самой раны, нанесенной в левый висок каким-то тупым орудием, сколько от кровоизлияния в мозг. Рана сама по себе пустячная.

— Яснее, яснее!

— Видишь ли, убитый Киршевский был, по-видимому, в очень возбужденном состоянии. Это могло произойти по многим причинам, главным образом — от излишне выпитого коньяка, присутствие которого в желудке покойного было обнаружено. Достаточно было сравнительно несильного удара, удара по голове, чтобы переполненные кровью сосуды лопнули. Моментальное кровоизлияние — и смерть.

Путилин не сводил с моего лица пристального взора.

— Так, так… А отравления не было?

— Нет.

— Ты твердо в этом уверен?

— Да.

— А скажи, доктор, тебе, конечно, хорошо известно действие всех ядов?

— Известно.

— Ты не допускаешь мысли, что можно отравить человека так, что и следов почти не будет?

— Я не понимаю тебя: как это почти не будет?

Мой гениальный друг ничего не ответил. Он пошел в музей сыска, что-то долго там разыскивал, а потом вернулся и подал мне маленький предмет.

— Осторожнее, доктор.

— Что это, шприц?

— Как видишь. Тебе, как врачу, должна быть известна эта штука. Это шприц для подкожного впрыскивания.

— Праваца.

— Совершенно верно. А что в нем находится?

В нем находилась какая-то темно-бурая жидкость, всего несколько капель ее.

— Не знаю, Иван Дмитриевич, — честно проговорил я.

— А я знаю, потому что этот шприц фигурировал в деле о Клубе анархистов. Тут находится ужаснейший яд кураре, одна капля которого, как тебе известно, может убить быка.

— И ты думаешь…

— Почти уверен, что Киршевский получил подобный укол. Эх вы, доктора-ученые… Нужно тебе сказать, что почтеннейшая Золотая Ручка имеет обыкновение носить с собой многие игрушки, довольно смертельные для взрослых ребят.

Не успел Путилин произнести это, как дверь кабинета рывком распахнулась, и в него вбежала красивая девушка. За нею, еле поспевая, неслись агенты и помощник Путилина.

— Куда вы? Постойте! Кто вы? — слышались испуганные возгласы.

— Мне надо Путилина! Мне надо начальника! — взволнованно кричала девушка.

Несомненно, еврейка, поразительной красоты. Пряди черных волос выбивались из-под белого шелкового шарфа, наброшенного на голову. Глаза горели нестерпимым блеском, грудь высоко вздымалась.

— Что вам угодно? — быстро подошел к девушке Путилин.

— Вы… вы Путилин?

— Да. Ступайте, господа! — отдал он приказ дежурным агентам.

Странная посетительница без сил опустилась в кресло.

— Я… я пришла вам сказать: берегитесь, на вас готовится покушение…

— Кто вы? — спокойно спросил Путилин, взяв девушку за руку.

— Я — Азра.

— Азра? Какое красивое имя… Вы еврейка?

— Да.

— Что же вам надо от меня, мое милое дитя?

Девушка истерично заплакала:

— Вас хотят убить! Примите меры предосторожности!

— И убить меня хочет Сонька Блювштейн?

Эффект этих слов был поразительный. Девушка задрожала.

— Вы… вы это знаете? Откуда?

— Это уж мое дело, милое дитя. А вы вот лучше скажите, что привело вас ко мне? Вы ведь предательство совершаете, свою единокровную соплеменницу выдаете…

Азра молчала.

— Ревность? — тихо спросил девушку великий сердцевед-сыщик.

Азра вся задрожала, вскочив, как разъяренная молодая тигрица.

— Да, да! Ревность, безумная ревность! Я ненавижу ее, проклинаю ее, потому что она отняла и отнимает у меня моего жениха.

— Он любит вас, ваш жених?

— О да!

— Так под страхом чего же Золотая Ручка воздействует на него?