Книга Плащаница колдуна, страница 34 – Антон Грановский

– Ходил на охоту? – Ходок усмехнулся. – И много дичи настрелял, охотник?

– Я… – Прошка опустил голову. – Я нечаянно. Просто хотел поглядеть.

Глеб шагнул к мальчишке, взял у него из рук ольстру и быстро ее осмотрел.

– Хорошо, хоть не угробил, – с явным облегчением произнес он затем. – Хочешь, научу, как ею пользоваться?

Прошка не поверил своим ушам. Он приготовился к тому, что Первоход надает ему тумаков и подзатыльников, ну, или хотя бы надерет уши, как всегда делали взрослые, но ходок смотрел вовсе не сердито, а даже как будто весело.

– Дядя Первоход, я…

– Знаю, что хочешь. Но сейчас ночь, и мы не будем будить наших спутников. Ложись спать. Наш поход продлится пару дней. А потом, когда все закончится, я возьму тебя с собой на охоту.

Прошка повернулся и пошел к лежанке. Но вдруг остановился и тихо сказал:

– Дядя Первоход, а я видел волколака.

– Волколака? – Глеб прищурил темные глаза. – Далеко?

Прошка отрицательно качнул головой:

– Нет. В двух верстах отсюда.

– Ты уверен, что это был волколак?

– Угу. Он хотел на меня напасть, но почуял ольстру и не напал.

Глеб кивнул:

– Похоже на то. Запах ольстры этим тварям хорошо известен. Однако далековато же он зашел.

Прошка потупил взгляд.

– Ты его убьешь, Первоход?

– В темноте мы его не найдем, – задумчиво проговорил Глеб. – А сюда он вряд ли сунется. Ты уверен, что он был один?

– Да.

– Гм… – Первоход легонько потер пальцами подбородок. – Ладно. Ложись спать и ничего не бойся.

– А ты?

– А я уже выспался.

– Так ведь еще ночь. До утра далеко.

Первоход улыбнулся, и в улыбке его Прошке почудилась горечь.

– Последние пять лет я мало сплю по ночам, – сказал Глеб негромко.

– И ты будешь караулить до утра?

Глеб кивнул:

– Точно.

Прошка помешкал немного и спросил:

– Дяденька Первоход, а можно я лягу на твою лежанку?

– Мне кажется, что твоя – уютнее и теплее.

– Знаю. Но на твоей мне как-то спокойнее.

– Что ж, ложись.

Прошка прошел к лежанке Глеба и улегся на сухую траву. Лежанка была еще теплая. Перед тем как расположиться на ночлег, Первоход нагрел в костре несколько больших камней, а после зарыл их в землю и на тех местах устроил лежанки. Камни все еще грели.

Прошка стал размышлять о превратностях судьбы и сам не заметил, как уснул.

6

Присев на бревно, Глеб достал из кармана берестяную коробку с бутовыми самокрутками и закурил. Самокрутка тянулась хорошо, и эффект от нее был такой же, как от обычной сигареты, набитой табаком. Глеб припомнил, как плевался, когда попробовал покурить ее в первый раз, но сейчас она казалась ему вполне сносной.

Покуривая и поглядывая на звезды, Глеб, как это часто с ним бывало, стал вспоминать про Громола. Вспомнил тот вечер пять лет назад, когда, вынырнув из запоя, встретил охотника у кружала.

Тогда Глеб второй раз в жизни услышал имя Мамелфа. Картина встречи с переодетым в нищенские лохмотья Громолом тут же встала у Глеба перед глазами.

– Черт, как я рад тебя видеть! – воскликнул он тогда, не веря своим глазам. – Но как тебе удалось выжить? В последний раз, когда я тебя видел, ты лежал на траве и истекал кровью.

При этих словах охотник помрачнел и ответил нехотя:

– Это долгая история, Глеб. Я расскажу тебе как-нибудь после.

– Ну, хотя бы намекни.

И Громол намекнул.

– Помнишь, я рассказывал тебе про Мамелфу? – спросил он. – Про колдунью, которая живет в Гиблой чащобе. Она нашла меня. Я провел в домовине у колдуньи неделю, и за это время она полностью меня излечила.

– Вот как? – нахмурился Глеб. – Надеюсь, она не потребовала у тебя в качестве платы твое живое сердце?

И что же тогда ответил Громол? И ответил ли он вообще хоть что-нибудь? Кажется, нет. Охотник поспешно перевел разговор на другую тему.

А что было потом?

А потом было предсказание. Десять испытаний, которые устроила для него Сорни-Най. Десять чертовых испытаний, которые приведут его домой. Или не приведут? Ведьмы и гадалки говорят темным языком. Поди пойми этих гадин.

А потом на них напали подосланные Крысуном наемные убийцы. Один из них успел ударить Громола кинжалом в плечо за секунду до того, как охотник сам вонзил ему в бок тяжелый косарь. А потом четыре дня они уходили от погони, которую направил по их следам подлый Крысун.

Глеб живо вспомнил побоище на лесной полянке, когда Громол ринулся в гущу разбойников с мечом-всерубом в руке. Рана ослабила его, но это не помогло разбойникам избежать смерти.

При воспоминании о том жутком побоище у Глеба заныли старые, давно затянувшиеся раны.

Глеб до сих пор не понимал, как он тогда остался жив. Разбойники были настоящими головорезами, а Крысун назначил за головы Глеба и Громола огромную цену. Возможно, их испугал яростный натиск истекающего кровью охотника.

Вспомнил Глеб и лицо Крысуна, когда они с Громолом вошли к нему в горницу, вышибив дух из пяти крепких молодцев, что охраняли дом.

Крысун тогда мигом соскочил со стула и, выставив перед собой два обоюдоострых ножа, прижался спиной к стене.

– Дешево не дамся, – сипло проговорил он, глядя на Громола маленькими, ненавидящими глазами.

– Опусти ножи, – твердо сказал ему Громол. – Если б я хотел тебя убить, ты был бы уже мертв.

Крысун прикинул что-то в уме и опустил руки.

– Твоя правда, – согласился он. – Тогда пошто пришел? И чужеземца с собой притащил пошто?

– Хочу заключить с тобой договор.

– Договор? – Крысун неуверенно усмехнулся. – Это по-нашему, по-купечески.

Громол чуть прищурил серые, холодные глаза:

– А ты, значит, теперь купец?

– Купец.

Громол окинул взглядом горницу.

– Выходит, не зря в Гиблое место ходил.

– Выходит, не зря. – Крысун облизнул тонкие губы узким, будто у змеи, кончиком языка. – Так что там у тебя за дело? О чем договориться хочешь?

– Хочу, чтобы ты оставил в покое меня и Глеба-Первохода, – сухо и четко проговорил охотник.

– А ежели не оставлю? – поинтересовался Крысун.

– Тогда я тебя убью, – так же просто и четко ответил Громол. – Но это еще не все. Пусть твои людишки ходят в Гиблое место не чаще одного раза на четыре седьмины. И чтобы в каждом отряде было не больше трех человек.