Онлайн книга «Спаситель и сын. Сезон 3»
|
На кухне шумно занималась фитнесом мадам Гюставия. Жово курил на веранде. – Колобродит зверюшка будь здоров! – проворчал он. – Что, пришел подкрепиться? – Да вот, хочу сварить себе какао… Мне Лазарь рассказал про автомат. И как ты собрался меня спасать. Спасибо. – Всегда пожалуйста. Но Спаситель велел мне его выкинуть. – Автомат? Но такую вещь на свалку не выкинешь. – К тому же она всегда может пригодиться. – Ну да. Какао будешь? Габену нравился бравый вояка. Рядом с ним он и сам будто становился тверже. Вскоре оба они сидели за столом, пили горячее какао и заедали хлебом с камамбером. Габен все расспрашивал Жово про автомат: – Ты с ним воевал в Легионе? – Можно и так сказать. Но знаешь, не стоит ворошить прошлое. Если не хочешь вляпаться в дерьмо. – Да ты поэт, Жово. Спасителю наверху тоже не спалось, но свет он все же решил погасить, и только выключил лампу, как дверь приоткрылась. На пороге стоял Лазарь. – Мне страшно. Спаситель снова зажег свет. Сын дрожал в слишком короткой пижаме – когда он успел из нее вырасти? – Чего ты боишься? – Боюсь уснуть. Вдруг умру и не проснусь. – «Умереть, уснуть. – Уснуть! И видеть сны, быть может? Вот в чем трудность: какие сны приснятся в смертном сне…» [37] – Что? – Это Шекспир. Хочешь какао? Еще с лестницы они услышали на кухне голоса. Спасибо, хоть не ром там распивали. – Всем по несквику? – предложил Спаситель. – Ты мою кружку взял, – сказал Лазарь, усаживаясь рядом со своим обожаемым Габеном. – Она мне нравится – с рожицей. Спаситель тоже сел и, вдыхая аромат горячего какао, остро почувствовал то, что уже давным-давно ощущала Луиза: у них тут чисто мужской дом. – Не хватает только Поля, – будто услышав его мысль, добавил Лазарь. Спаситель опять заметил, как торчат из рукавов пижамы голые руки сына. – Быстро же ты растешь. Одежки за тобой не поспевают, – сказал он. А про себя подумал: «Я и сам не поспеваю. Только что был у меня маленький мальчик – и вдруг уже почти подросток». * * * Во вторник утром Спаситель задумал провести эксперимент – совместную консультацию Вьенера и Самюэля. Пианист прибыл вовремя, на такси. Он сел или, скорее, рухнул на кушетку и тут же начал бурно страдать: – Мне нужна музыка! Я хочу играть на рояле. Хочу выступать. – Три хорошие новости сразу. – Не считая того, что ничему не бывать. – Вьенер поднял забинтованную руку. – А вы ходили в больнице к физиотерапевту? – Завтра пойду, – ответил Вьенер и снова давай стенать: – Я отменил все концерты до 25 декабря. Я почти разорен. Может, вы готовы меня содержать? – Все, кто берется вас содержать, рано или поздно вас используют. Вьенер нервно заморгал: – Что-то Самюэль запаздывает. Спаситель посмотрел на стенные часы – ровно десять. Самюэль опаздывал на пятнадцать минут. – Наверно, мать ему опять закатила сцену, – предположил Вьенер и поерзал на кушетке, стараясь подняться. – Вы за него беспокоитесь? – Да нет, с чего бы? – фыркнул Вьенер и замигал еще чаще. Повисло молчание, Спаситель не спешил его прерывать. – Его мать не сделает с ним то, что делала со мной моя. Это точно. Спаситель прикусил изнутри щеку, как делал всегда, чтобы не сказать лишнего. Но он был страшно рад – Вьенер впервые проявил заботу о ком-то, кроме себя самого. И тут в дверь постучали. Вьенер моментально приосанился – похоже, хотел произвести наилучшее впечатление. Вошел Самюэль, запыхавшийся, растерзанный: куртка нараспашку, один шнурок развязан, рюкзак на спине расстегнут. – Я старался как мог, – сказал он. – Ничего-ничего, – успокоил его Спаситель. – Сядь, отдышись. Знакомить вас не надо. Он указал Самюэлю на отца. Вьенер и сын кивнули и бегло улыбнулись друг другу. Возможно, Вьенеру хотелось сжать сына в объятиях, а Самюэлю – воскликнуть: «Папа!» Но по ним это не было заметно. – Так мы похожи, по-вашему? – с сомнением проговорил Вьенер. Самюэль дернулся – он получил еще одну пощечину, не хуже той, что влепила ему мать. – Почему вы спрашиваете? – отозвался Спаситель. – Потому что он сомневается в своем отцовстве, – ответил за Вьенера Самюэль. – Я для него недостаточно хорош. Вьенер искренне удивился: – Я что-то не то ляпнул? Я лучше разбираюсь в музыке, чем в людях. – Наверно, не сильно стараешься, – буркнул Самюэль. Вьенер растерянно взглянул на психолога. – Вашему сыну не нравится, как вы его встретили, – растолковал ему Спаситель. Вьенер судорожно замигал и вздохнул с виноватым видом: – Я хотел сказать что-нибудь приятное. А получилось наоборот. Самюэль мгновенно оттаял. Папа… папа… Но нужные слова застряли у него в горле. – Я не хотел тебя обидеть, – выдавил он. – Просто я не в себе. Узнал, что в «Батаклане» погиб наш учитель. Спаситель делал ему отчаянные знаки: молчи! Заметив их, Самюэль удивился: – В чем дело? Нельзя говорить про «Батаклан»? Спаситель был уверен, что Вьенеру неизвестно о теракте, однако он ошибался. – О чем тут говорить? – уронил музыкант. – Eagles of Death Metal – не мой жанр. Спаситель в замешательстве провел рукой по лбу. Может, он притворяется? – Говорил я тебе, не все так скоро, – сказал он Самюэлю. Не так скоро наладится связь между мозгом и сердцем. Пропущенный звонок Алисы Спаситель заметил только вечером. – Ты мне звонила? – Да, хотела рассказать: Элла пришла на латынь и, когда увидела мою голову, вовсе не подумала, что я над ней издеваюсь. В голосе Алисы звучало торжество. Но предостережение Спасителя не пропало даром. Прежде чем войти в класс, она поговорила с Эллой. – Я ей сказала, что мне нравится ее стиль, просто супер, что каждый волен одеваться как хочет и только дураки одеваются как все. – Наверно, ей было приятно. |