Онлайн книга «Распутницы»
— Опять вы меня пугаете, гражданин начальник. — Гражданин следователь… Как я понимаю, говорить сегодня вы не намерены. — Отчего? Давайте поговорим. В камере скучно. — Что было в сумках? — Каких? — Игошин напрягся. Геннадий уловил этот мимолётный порыв. Ага, он был прав в своих предположениях — именно сумки здесь самое главное. — Которые вы спрятали в заброшенном квартале. — Не знаю ничего о сумках. Кто вам сказал, что у нас были сумки? — Сотрудники ГИБДД, они видели — вы и ваш подельник, отстреливаясь, покинули машину, в руках держали по объёмной спортивной сумке. — Им пригрезилось. Мало что с испугу покажется. Думаете, им страшно не было нас ловить? — Если и было, то не до такой степени, чтобы жопу с пальцем спутать. Игошин ничего не сказал. — А ведь я могу вас отпустить, — вдруг сказал Геннадий, задорно улыбнувшись. Игошин недоуменно воззрился на него. — Сижу вот, любуюсь вашей спесивой физиономией и терзаюсь: отпустить или не отпустить? Могу повезти вас на место задержания, якобы уточнять детали, а там вы сбежите… Бывает такое, поверьте. — Зачем это? — В глазах Игошина заиграла усмешка. Он понял, что следователь издевается над ним, развлекается, одновременно пытаясь заинтересовать. — Из корыстных интересов. Да, да, не округляйте глаза. Вы алчны. А чем я хуже вас? Есть человек, гражданин Игошин, который, в отличие от меня, знает, что в ваших сумках. Игошин даже вздрогнул от такого неожиданного перехода. — Знает, и просто проходу мне не даёт, чтобы я вас ему продал. Хотите? Уверен на все сто — он не ваш доброжелатель. Он вырвет вам печень через задницу, но расколет, где вы спрятали сумки. Игошин уже успокоился и принял благодушный вид: — Блефуете. Геннадий нажал на кнопку, вызывая конвоира. — Хорошие деньги за вас дают, Игошин. Вот и маюсь, что мне выгоднее: продать вас или остаться безупречным ментом и довести дело до суда? Вошёл конвоир. Геннадий улыбнулся Игошину: мол, думай, подонок, комбинируй, а вечером вновь побеседуем. — Значит, отсидеть срок и выйти на свободу всё-таки можно? — спросил Игошин, всё так же посмеиваясь. — Всё можно, гражданин подследственный. При желании. Когда Игошина увели, Геннадий нервно отёр лицо рукой — правильно ли поступил, надавив на Игошина? Что даст эта игра в открытую? Игошин обдумает все «за» и «против» и выдаст тайник с товаром? Ага, и к убийству и угону добавит себе ещё что-то… Транспортировка наркотиков? Ограбление (если в сумках краденные вещи)? Во всяком случае, шанс есть — Игошин может поверить, что он, следователь Егоров, в состоянии пойти из-за денег на сделку с совестью, и у него выбор простой — добавить к сроку лишнюю статью или подохнуть проданным подельникам… А почему подохнуть? Наоборот, за успешную операцию по спасению товара Ондатр своего курьера может спрятать на каком-нибудь курорте с липовым паспортом… Геннадий снова вспомнил о сбежавшем Тетере. Если Мамонт пошёл на попятную, сдал ему воров, их разговор о докторе Калитове, из-за чего всё и сдвинулось с мертвой точки, он может и лежбище Тетери указать. Просто обязан. «Я теперь сделаю всё и сразу!» — решительно подумал Геннадий, набирая на сотовом номер Самсонова. — Да, Мамонт Самсонов слушает. — Поэт выговаривал слова, округляя звук. Любуется собой, идиот. — Это Егоров! — Геннадий Андреевич! — вскинулся Самсонов, голос приобрёл подобострастные нотки. — Ты с Машкой разговаривал? — Пытался говорить. Стучался к ним ночью, звал её, просил прощения через дверь. — И что? — Не знаю. Надеюсь, она простит меня. Как мне жить без неё дальше? — Ладно, это ваши дела. Ты мне скажи, как тебе в голову пришла бредовая идея, чтобы со мной расправились люди Пантелея? Самсонов засопел в трубку, не зная, чем оправдаться: — Ы-ы-ы… — Что ты там блеешь? — Это не я придумал, Геннадий Андреевич! Геннадий усмехнулся, слушая оправдательную ложь. Самсонов продолжал лгать, уже уверенным тоном: — Меня Пантелей спросил, откуда, мол, побои? Вы же меня вон как отделали тогда… — Мало тебе ещё! — Согласен. Надо было сильнее надавать. Я сказал Пантелею, что вы меня избили, он сам остальное придумал, мол, чтобы менты не борзели, мол, любимых поэтов братвы чтобы не смели трогать… — Ты, значит, любимый поэт у них? — Геннадий Андреевич! — В голосе Мамонта звучала мольба. — У меня к тебе вопрос, поэт. Мне нужно достать Тетерю и напарника его, того, второго… — Я не в курсе, кто был с Тетерей, а сам он живёт на съёмной квартире, в Приречном районе. Недавно туда переехал. Приречный район! Пантелей тихонько стягивает свои силы вокруг обреченного на захват мясного завода. Значит, скоро последует силовая акция, будут брать штурмом контору и выгонять руководство, нарядившись в форму некоей охранной фирмы. Понятно. Интересная информация. Только с какого края она связана с Игошиным и Ондатром? Геннадий разглядывал свои чистые пальцы с аккуратно подстриженными ногтями. Сказал Самсонову: — Покажешь, где он живёт! — Нет! Вы что! Меня сразу убьют! — Самсонов запаниковал. — Не бойся ты. — Боюсь. Очень боюсь. Я вам адрес скажу, а там вы сами свои дела делайте. Вы же адрес и так можете узнать, так что я буду как бы чист. — Именно — как бы чист. Когда ты бросишь ворам прислуживать? — Это мой хлеб. — Ясно с тобой всё. Буду когда бить физиономию Тетери в хлам, я ему скажу, что ты всех сдал! Геннадий ясно представил, что, услышав это заявление, Мамонт подавился воздухом, выпучил глаза от ужаса, словно лягушка, которую как следует сдавили в руке. В трубке булькало: — Ы… Бы… Ы… Наконец Самсонова прорвало. Почти прокричал: — Зачем вы так со мной, Геннадий Андреевич?! — Слизняк ты, Самсонов, а не Мамонт. Успокойся, не скажу. Это я так пошутил. Говори адрес Тетери… Записав в органайзер место проживания врага, Геннадий решил, что, пока результаты наблюдения, производимого Ребровым и Одоевой за виллой Ондатра, ему неизвестны, а скорее всего, нет ещё никаких результатов, он может спокойно поквитаться с Тетерей. Покинув СИЗО, Геннадий поехал в Приречный район города на маршрутке. Выйдя на нужной остановке, глубоко вздохнул, настраиваясь на «физический контакт». Взгляд скользнул по портфелю в руке. Да, вот так придёт к Тетере в гости и прямо в прихожей забьет его портфелем до кровавых соплей. |