Онлайн книга «Долгое дело»
|
Лида стояла в передней у зеркала и примеривала джинсовые босоножки. Может она позволить себе в субботу примерить обновку? Пусть квартира побушует звуками. Звонок она услышала только потому, что стояла рядом с телефоном. — Слушаю… — Здравствуйте, Лида. Вы что, купили трактор? — Вадим, подождите, я их утихомирю… Она выключила пылесос и приемник, закрыла воду и подвернула огонь под кастрюлей. — Не трактор, а генеральная уборка перед приездом дочери. — А хозяин, наверное, подсинивает белье или замешивает тесто? — Хозяин услан в магазин. — А он мне нужен… — Может быть, я передам? — Желательно, чтобы Сергей завтра был дома. — Завтра воскресенье, — напомнила она. — Лида, мы же эти, как их, оперативники. Вадим вздохнул — далеко и беззвучно. Или ей показалось? Иногда в трубке шуршит… Иногда кажется. Иногда думается. — Давно у нас не были, — отозвалась она на тихие шумы в трубке. — Вчера у вас грибы ел с компанией. — Нет, как раньше, по-семейному, с девушкой… — Все, Лида, завязано. — А поиск невесты? — Теперь и под наркозом не женюсь. — Легко вы отказались от пленительной Светы. — Какой? — Боже, забыто такое чудесное слово. Ну, миловидной. — Она не миловидная, а похожая. — На кого, Вадим? — Так… На идеал. Лида вспыхнула и хотела что-то сказать, что-то спросить, но голос инспектора, почему-то жутко далекий и безжизненный, лишил силы и ее. — Вадим, тогда ответьте мне на глупый вопрос… — Я отвечу на все вопросы, кроме одного. Она отчетливо слышала это «кроме одного», но ее сознание отторгло странные два слова, как чужеродные, сказанные не им и не для нее. Мог кто-нибудь вмешаться, случайно подключиться. Зачем ему намекать, что есть один какой-то запретный вопрос? Чтобы она спросила? Да? А он бы отшутился. — Вадим, вы Светлане объяснялись в любви? — Больше — я сделал предложение. — Это не больше. — В любви объясняться пошло. — Вадим, с каких это пор? — Разве та, кому объясняешься, не знает про твою любовь? — Знает, — безвольно согласилась она. — А той, для которой ты есть-не-есть, нужно ли объясняться? — Не нужно. — А вы говорили, что я ничего не понимаю в любви, — далеко усмехнулся Петельников. — Вадим, вы понимаете любовь, — покорно подтвердила она. — Любовь тоже регулируется, как вода из крана. Не так ли? — Так… — Влюбляются только в тех, кто может ответить на любовь. Влюбляются в досягаемых. Не так ли? — Так… — Лида, а знаете, что такое истинная любовь, а? — Догадалась — безответная. — Да, когда любишь без всякой надежды. — Вадим, мне хочется плакать… — Но вы же не закончили уборку. Она вздохнула. Зачем этот разговор? О чем этот разговор? Боже, боже, дай ему силы не опуститься до банальности. Дай ему силы не скатиться до пошлости. Боже, дай силы этому самому сильному мужчине… — Вадим, вы ждете от меня каких-то слов? — Я знаю, что их не будет. — Не будет… — Да я бы их и не принял. — Вы бы их и не приняли… — Но чего-то я жду. — Вадим, вы надейтесь на время. Он не ответил. Лида нервно передернула плечами. — Вам холодно? — спросил Вадим. — Дует с улицы… — Скоро зима. — Да, выпадет снег, встанем на лыжи… — Потом, Лида, весна. — А весной нужно влюбляться. — Потом лето. — А летом загорать и ходить в лес. — А что, Лида, нужно делать сейчас, осенью? — А осенью нужно плакать. — О чем? — О том, что не сбылось зимой, весной и летом. — Я не умею плакать. — Да, вы сильный. — Сильные на плачут, а тихо сходят с ума. — Но ведь мы знакомы много лет… И сегодня ничего не произошло и ничего не изменилось. — Только ушло время, которое почему-то не рубцует и не исцеляет. Боясь потерять себя в этом сжигающем разговоре, она торопливо сказала уже своим обычным голосом: — Вадим, завтра я делаю пельмени, приходите. — Спасибо, не могу, — завтра я варю полуфабрикаты. Из дневника следователя. Любовь к близкому человеку — это частный случай любви к людям вообще. Любовь к одному человеку не абсолютна и не всеобъемлюща, а лишь частичка большой любви ко всем. Частичка большой души, ее яркий всплеск. Любовь — как солнце: близкому человеку жарко, но и остальным тепло. Если кто-то тебя сильно любит, а всех остальных не очень, не стоит обольщаться… Добровольная исповедь. Человечество состоит из умных, коих мало, и дураков, коим нет числа. Природой устроено так, что первые должны жить за счет вторых. Человек ездит на лошади и ест корову не потому, что он сильнее их, а потому, что он умнее. Обезьяны глупее человека, поэтому стадами идут на сыворотку от полиомиелита… Я хочу сказать, что нет такого дурака, которого я бы не использовала в своих интересах. Да они и не возражают, — я же их не на сыворотку пускаю. В одном кармане лежали деньги, в другом — шуршал длинный список, сочиненный Лидой. Подсолнечное масло, зеленый горошек, сахарный песок… И еще восемнадцать наименований. Рябинин шел, спокойно помахивая еще пустым рюкзаком и намереваясь обстоятельно побывать в каждом магазине своего микрорайона. Но он упустил из виду, что день субботний и половина города вышла на улицы, тоже намереваясь обстоятельно зайти в каждый магазин, как своего микрорайона, так и соседнего. Особенно много толкалось навьюченных мужчин и старушек с бидончиками… Рябинин вдруг ощутил, что тоже загорается непонятной ему энергией, которая бросает его туда, за всеми и со всеми. Он поежился от накатанной тучи и свернул в овощной магазин, где за теплой витриной разглядел зеленый горошек. Почему-то брали по нескольку банок. Вероятно, мозговых сортов. Поплутав меж капустных штабелей, консервных стен и бутылочных частоколов, он тоже взял четыре банки, хотя в списке значилось две. Все-таки мозговых сортов. |