Онлайн книга «Повести о карме»
|
– Что здесь смешного? – спросил Сэки Осаму, хмуря брови. Я не нашелся, что ему ответить. – Глупость какая-то. Призраки, пьяницы… На остальные вопросы подозреваемый ответил? – Да, Сэки-сан. – И никто из свидетелей не уличил его во лжи? – Нет, Сэки-сан. – Что-то ещё? – Новый Акайо заикается. Прежний торговец не заикался. Свидетели подтвердили, что Весёлый Пёс был заикой. Пьяный, он, случалось, и слова не мог произнести без того, чтобы не споткнуться десять раз. Хотя будучи трезв, говорил чётко и связно. – Обстоятельства смерти совпадают с рассказом подозреваемого? – Да, Сэки-сан. Досин Хизэши видел труп и говорит, что у него была разбита голова. А подозреваемый утверждает, что торговец Акайо сильно толкнул его в грудь, он упал на спину и ударился затылком. – Всё это занесено в протокол? – До последнего слова. Мигеру скромно сидел у дверей. Повезло мне со слугой! В доме Акайо я велел безликому вести протокол на своём родном языке – и перо в руках каонай летало над бумагой с такой скоростью, что я только диву давался. Я даже зауважал себя за «искусство живота [42]» – вот, я выбрал Мигеру, а другие дознаватели и брать его не хотели! В том, что я зауважал Мигеру, я не признался бы и под пыткой. – Он писал на своём языке? Господин Сэки был догадлив. – Да, Сэки-сан. Сегодня он всё перепишет, как следует. – Ночью, что ли? Пусть завтра зайдёт к нашим писцам и продиктует. Это выйдет быстрее. – Да, Сэки-сан! Я об этом не подумал, простите. – А о том, какой вынести вердикт по результатам дознания, вы подумали? – Младший дознаватель не имеет права выносить вердикт. Он может только проводить дознание и устанавливать истину. – Хороший ответ. Но если бы вы могли выносить вердикт, что бы вы решили? Экзамен, понял я. Продолжается. – Жена торговца Акайо хотела бы оставить Весёлого Пса, как замену мужу. Сам Весёлый Пёс не против. Думаю, от этого никому не будет вреда. Если бы я имел право решать, я бы согласился. Жена торговца слёзно упрашивала меня замолвить за неё словечко и даже совала взятку, но об этом я умолчал. От денег я отказался, накричав на женщину, хотя досин Хизэши смотрел на меня, как на умалишённого. Говорить им, что и так, будь моя воля, вынес бы решение в пользу семьи Акайо, я не стал. Начинать первое служебное дело со взятки – дурная примета. Об этом меня уведомил архивариус Фудо – еще когда я считал его стариком. Второе-третье дело, как говорят мастера «игры слов» [43] – совсем другое дело. Сёгун, сказал тот же Фудо, всё грозится издать указ о наказании за взяточничество, но до сих пор не собрался. – А как же попытка сокрытия фуккацу? – Со всем уважением, Сэки-сан, но с момента смерти пострадавшего ещё не прошло трёх дней. В этот срок можно не заявлять о фуккацу, пока всё не выяснится окончательно. Весёлый Пёс и не думал скрываться, а жена торговца… Она растерялась. Испугалась, что её жизнь сломается. Прибегла к насилию и запирательству. Думаю, в итоге она бы одумалась. – Одумалась? Вы слишком добры к людям… Сэки-сан пребывал в сомнениях, но я видел: он уже принял решение. Сомнения – веер, которым он прикрывает от меня своё настоящее лицо. – Вы правы, Рэйден-сан. Три дня ещё не истекли. Формально состава преступления нет. Муж-пьяница будет достаточным наказанием для этой женщины. Я утверждаю ваше решение. Завтра утром полу̀чите свиток с официальным вердиктом и отнесёте этому Псу, или как там его… – Тору из Доси. Как же, забыл он! Всё он прекрасно помнит. – Да, Тору из Доси. Или вызовите его сюда через посыльного. На ваше усмотрение, младший дознаватель. – Да, Сэки-сан. – Можете идти. Я уже был в дверях, когда мне в спину донеслось: – Хорошая работа. Поздравляю с первым раскрытым делом. – Тысяча благодарностей, Сэки-сан! Вы слишком добры, ко мне, недостойному. Пытаясь скрыть ликование, я пал ниц. 4
«Что здесь происходит?!» – Это мой слуга Мигеру. Он будет жить у нас. Ну да, так распорядился господин Сэки. Так написано в уложении службы. Дознавателю положен слуга-каонай, слуге положено жить в доме хозяина, а хозяин должен обеспечить слугу всем необходимым из своего жалованья. С моим теперешним жалованием прокормить слугу – пустяки. Утром – миска вчерашнего риса с зелёным чаем, вечером – рыба с бобовой пастой. Не разорюсь. Заботы гнездились в другом. Неотвязной тенью они волочились за мной всю дорогу. По мере приближения к дому они росли подобно тому, как удлиняется тень на закате дня. Кстати, день и впрямь близился к закату. Едва я вошел в ворота, тень поднялась с земли и встала передо мной, что называется, в полный рост. – Каонай? В нашем доме?! – Я на службе, матушка! – Ни за что! Никогда! – Так положено. – Выгони его! Прочь! – Я не могу отказаться… – Уведи туда, откуда привёл! Сейчас же! – Я… – Или он, или я! – Матушка… – Какой позор! Я наложу на себя руки! Встав под дровяным навесом, Мигеру слушал перепалку с равнодушием мертвеца. Казалось, решается вовсе не его судьба. Тупо блестела маска: рыбьи бельма, медная чешуя. Насмерть перепуганная О-Сузу пряталась за сараем. Присела на корточки, выглядывала из-за угла. Глаза круглые, на пол-лица. Знал же, что без скандала не обойдётся. А ведь всё так хорошо складывалось… Я справился, Сэки-сан меня похвалил. И со слугой я сделал удачный выбор… Теперь мой удачный выбор стоял у забора, блестел лупоглазой маской карпа и делал вид, что происходящее его не касается. А моя почтенная матушка и не думала идти на попятный. – Каонай в нашем квартале! В нашем доме! – Он не простой каонай… – Что люди скажут?! – Он на службе… За забором явственно ощущалось шевеление. Жена плотника Цутому уже была тут как тут, бдела. Я даже различил в щели её любопытный глаз. – Как я им в глаза смотреть буду?! |