Онлайн книга «Вся жизнь — игра»
|
За что она его? Ведь итальянец вступился за нее же, защитил от издевательства! Сейчас ей и самой было совершенно непонятно, как она могла весь вечер терпеть выходки Кайданникова, не только шутовские, но и просто злые. Где была ее львиная гордость да и просто здравый смысл? В этот момент Маргарита с негодованием оборвала бы каждого, кто осмелился бы намекнуть, что в любви здравого смысла не бывает. «Какая любовь, о чем вы? — вскричала бы она и добавила, вопреки тем урокам, которые сама преподносила Косте: — Да вы что!» А если б ей намекнули, что, дескать, любовь зла, она бы возмутилась: — Полюбить козла? Ну нет, козел не пара Львице! Вы правы только в одном: этот тип действительно коз-зел! Идиллия длилась около получаса. А потом в дверь постучали. — Не открывай, — еле слышно выдохнул Лучано. — Это Джузеппе. Хочет справиться о моем состоянии. — Если не открою, он решит, что ты умер, — возразила Маргарита и подала голос. — Войдите! Это оказался вовсе не Джузеппе. Но в первую секунду именинница даже не узнала вошедшего, настолько резко он переменился. Георгий был уже не в пляжно-банном наряде, а в кипельно-белой тройке со смокингом, с уложенной прической. Шелковый кремовый галстук был заколот булавкой с красным сердоликом — любимым Ритиным камнем. Точно капелька крови на снегу… Он был ослепителен. Лучано так и подскочил на кровати, забыв и о боли, и о необходимости лежать смирно: — Он… он… — дальше он уж и не знал что сказать в ответ на непрошеное вторжение. А Маргарита повторила, только совсем с другой интонацией, точно непослушное эхо: — Он!.. он… Она замерла, выпрямившись на самом краешке стула, и была не в силах шевельнуться. Казалось, теперь ей хочется остановить мгновенье. Лишь тихий шелест шелка нарушил тишину: золотой шлейф, перекинутый через колени, соскользнул на пол. Тот самый шлейф, который Кайданников недавно топтал. Георгий и теперь поступил неожиданно: опустился на одно колено и поднес край королевского платья к губам. Поцеловал его, как целуют святыню, как целуют знамя, давая присягу. — Мне нет прощения, — сказал он. — Я сорвал вам праздник. Я негодяй. Но хотел бы хоть как-то, хоть частично искупить… Маргарита не двигалась, ждала. Что будет дальше? Какой-нибудь новый подвох? — Я приготовил для вас скромный стол… Если вы не против. — Синьорина против! — взвизгнул Лучано: вокальная подготовка явно изменила ему. — Совсем напротив, я совсем не против, — пробормотала Маргарита и смешалась, поняв, что путается в словах. Георгий подал ей руку, и она, как околдованная, положила на нее свою. Поднялась. Заметила краем глаза, что черепашка медленно продвигается к краю тумбочки, вот-вот упадет. Бросила итальянцу напоследок: — Будь любезен, проследи за животным. Больше Лучано Джерми, хозяин компьютерной фирмы «Колизеум», Маргариту не интересовал. И был ужин тет-а-тет, о котором так мечтал Лучано и который заполучил Георгий. Стол был накрыт прямо у него в номере, и именинница поняла, что трапеза подготавливалась не с бухты-барахты, а заранее, исподволь, и была тщательно продумана. Если б Маргарита была способна сейчас размышлять, то, верно, представила бы себе, как хозяин номера отдает распоряжения официантам и горничным, а сам в это время старательно облачается перед зеркалом в задрипанную майку с шортами. Наверное, это насмешило бы ее. Но размышлять она не могла. Здесь, как и в ресторане, электричество было выключено. Но посреди стола стояла одна-единственная свеча; высокая, из чистого пчелиного воска. «Как венчальная», — мелькнуло в голове, но это мимолетное наблюдение сразу же растворилось в звуках тихой музыки, которая лилась непонятно откуда. «Шато-Марго», как колдовское зелье, мерцало в хрустале бокалов, запеченная форель золотилась в тарелке, словно осенний лист. Обычно рыбу не подают с красным вином, но это — исключение: сегодня королева должна пить свой, королевский напиток. Разноцветные корзинки-тарталетки со всякой всячиной, китайский салат из чего-то непонятного, цветного, нарезанного тончайшей стружкой. Все живописно, все источает аппетитные ароматы. Но приступить к еде невозможно… Маргарита могла лишь сидеть вот так, пряменько, неподвижно, и смотреть перед собой… На Него. А Георгий — на нее. Они разместились, как положено по этикету, по разные стороны стола. По-королевски. И вдруг оба одновременно стали приподниматься и, опершись руками о крахмальную скатерть, потянулись губами друг к другу. Через стол. Хорошо, что он был небольшим. Маргарита сбила грудью бокал — и багряная жидкость начала медленно растекаться по белоснежной льняной ткани. Между их лицами встало преградой пламя свечи — Георгий затушил фитилек пальцами. Стало темно, и в этой бархатной тьме их губы соприкоснулись… Едва-едва, почти неосязаемо. Так зимой касается лица снежинка — и тут же тает… И Маргарита услышала — не слова, а скорее просто выдох: — Милая… солнце мое… Вот она, желанная страна счастья, что скрывалась за нарисованным на холсте камином. И оказывается, никакого ключика не требовалось, чтобы проникнуть в нее. Нужно было просто-напросто наклониться через стол… Каким он все-таки может быть нежным, этот человек-скала! И каким горячим умеет стать этот вечно ледяной айсберг… …Они занимались любовью, будто исполняли ритуальный танец. То плавно покачивались на волнах нежности, словно паря в воздухе, не чувствуя под собою сбившихся в комок простыней… То схлестывались в неистовой схватке, как злейшие враги. Враги, которые не могут друг без друга. Кассета с музыкой давно кончилась, и теперь тишину нарушали лишь вздохи и стоны, ритмичные, как сложная мелодия. — Тебе хорошо? — задыхаясь, спрашивал Георгий. Вопрос доходил до сознания не сразу, и немного погодя Маргарита отвечала, с трудом складывая звуки в слова: — Еще бы! И этот заторможенный, благодарный ответ наполнял его новой энергией. Как загадочные созвездия, мерцали в темноте капли пота на обнаженных телах. Золотое платье, более не нужное, валялось на полу, словно шкура льва, подстреленного удачливым охотником. Не льва — Львицы. Не убитой — взятой в плен. В такой желанный, такой чарующий плен! Боже, что за наслаждение… — Я закричу… — Кричи! |