Онлайн книга «Капкан на волкодлака»
|
Не исчез и престранный костюм, который удивительным образом подчеркивал некоторую нескладность Себастьяновой фигуры. — Что случилось?! — осторожно поинтересовалась Эльвира, обходя потенциального мужа. А в нынешнем наряде он какой-то… жалкий. И спину горбит… или не горбит? Поговаривали, что в прежние-то времена с горбом натуральнейшим ходил, а после выправили, но видать, не до конца… а еще плечо левое ниже правого… странно, в постели оба плеча были одинаковы. Или Элечка просто на плечи внимания не обращала? В постели-то помимо сравнивания плеч было чем заняться. Себастьян взмахнул ресницами и сказал: — Выходи за меня замуж! Это она, конечно, с радостью, но… …он был хорошим любовником. Пожалуй, лучшим из тех, с которыми Элечку сводила судьба, вот только не чувствовала она в нем желания связать жизнь с нею, да и вовсе готовности к женитьбе. А потому сие неожиданное предложение, каковое должно было бы порадовать, донельзя встревожила Эльвиру. — Выходи! — повторил Себ и, затолкав несчастный платок в рукав, вытащил колечко. — Вот! Это для тебя… сам выбирал! — Спасибо, но… Папенька ждет. И братья, если, конечно, не сильно набрались. Выпить-то они много могут, и на ногах держатся долго, только вот способность здраво мыслить теряют. Впрочем, эта способность у них и в трезвом состоянии не часто проявляется. — Выйдешь? — меж тем поинтересовался Себастьян Вевельский, и такая надежда в его голосе прозвучала, что Эльвире стало неловко. Выйдет. Наверное. Колечко она приняла и мысленно скривилась: оскорбительная простота! Не золотое. И не платиновое… серебро? Не похоже на серебро. Зато с камнем зеленым, крупным. Слишком уж крупным для того, чтобы быть настоящим. — Что это? — севшим голосом поинтересовалась Эльвира и ногтем по камню постучала. — Синенький. Как твои глаза, — сказал Себастьян и широко улыбнулся. — Прости, Элечка, но некогда разговаривать… я тебя люблю! — И я тебя, — Эльвира покосилась на камень. Зеленый. Определенно зеленый. А глаза у нее и вовсе серые… и если Себастьяну они синими казались, то стало быть, он и цвета не различает. Нет, конечно, сие недостаток малый, несущественный можно сказать, но в сочетании с иными… — Я знал! — с пылом воскликнул Себастьян, прижимая руки к груди, отчего пиджачишко опасно натянулся, затрещал. — Знал, что ты от меня не отвернешься! Собирай вещи. Мы уезжаем. — Куда? — Туда, — Себастьян ткнул пальцем в открытое окно. — А потом дальше. Бери самое необходимое… — Стой, — Эльвира положила кольцо на туалетный столик и глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Объясни, пожалуйста, что происходит. Зачем нам куда-то уезжать. И встань, наконец! Голос подвел, сорвался. Себастьян поднялся, как-то неловко, боком. — Прости, Элечка… такое дело… папенька вновь проигрался крепко… скандалить начал… в клабе… с обвинениями полез… драку устроил… он норова буйного… Эльвира осторожно кивнула: понимает. Ее собственный батюшка тоже горазд приключения искать. А братья в него пошли, чем батюшка немало гордится, не разумея, что от фамильного этого характеру одни беды. Помнится, в прошлым-то годе, когда Зденек в кабаке пляски пьяные учинил, а после к купцам привязался, едва до суда дело не дошло… — Кто ж знал, что Его Величество там будут, — с тяжким вздохом продолжил Себастьян. — А отец позволил себе… некоторые неосторожные высказывания… Нехорошо… Одно дело — купцы, люди второго сословия, и совсем другое король… — И… что теперь? — Эльвира подняла колечко, мысленно прощаясь и с ним, и с Себастьяном. — Меня предупредили… Себастьян опустил голову. — Батюшку арестуют… не за пьяную драку, конечно. В злоумышлении против государя обвинят… …серьезно. …и если вину докажут, а при желании доказать ее не так и сложно, то грозит Тадеушу Вевельскому плаха, а семейству его — разорение… — Сестрам моим — или в монастырь, или оженят по государевой воле. А нам с братьями — на границу путь — дорожка… вот я и подумал… чего мне тут терять-то? Уеду я… подамся на Север. — К — куда? — На Север, — с чувством глубокого удовлетворения повторил Себастьян. И оказавшись рядом, приобнял. — Вот представь только, Элечка… Представлять ей не хотелось совершенно. От Себастьяна пахло прокисшим пивом, дешевой кельнскою водой, которой, помнится, папенькин конюх пользовался, а еще потом. И Элечке подумалось, что ныне эта преотвратная смесь запахов будет сопровождать ненаследного князя по жизни… — Снега… кругом снега! Налево посмотришь — снега! Направо — снега! Вперед — сколь глаз видит, снега, даль белоснежная! Позади… — Снега, — мрачно произнесла Эльвира. Думалось ей вовсе не о снегах, но о том, не пропитается ли ее льняная рубаха сими мерзкими запахами. — Точно! — восхитился Себастьян. — Неистовая белизна и чистота! Мы в прошлым годе саамца одного взяли… тот еще прохвост. Представлялся шаманом, амулеты вечной жизни продавал. Хорошо шли… так он красиво про родину свою баял… мне еще тогда поехать захотелось. — Так езжали бы… — Так не мог. Работа… а сейчас вот… я уж и собак купил. — Зачем? — Для упряжки, — Себастьян погладил Эльвиру по голове. — Там без собачьей упряжки никак… поставим юрту на берегу реки… или сразу дом? Простенький, маленький, чтоб только для нас… ты и я… я буду нерп бить и на медведей охотиться… — К — каких м — медведей? — Белых, вестимо. Еще на волков. Волки там, говорят, зело свирепые и умные. Но ты не бойся. Я хорошо стреляю… шкуры станем выделывать. — Я не умею. — Научишься, — Себастьян смотрел прямо в глаза и улыбался счастливой улыбкой абсолютно безумного человека. — Небось, нехитрое дело… а хочешь, оленей стадо заведем. — З — зачем? — Ну… олени — это и мясо, и молоко… или ты доить тоже не умеешь? Эльвира покачала головой и подумала. — Еще их чесать можно. Из оленьего пуха вяжут удивительно теплые носки! Он сошел с ума. Или она? И если это все-таки сон, то на редкость бредовый. Эльвира тайком ущипнула себя за руку, и вынуждена была признать, что происходящее — как нельзя более реально. — Представь, — меж тем продолжал Себастьян. — Наш маленький дом над бурной рекой… |