Онлайн книга «Капкан на волкодлака»
|
Лихослав молча повиновался. — Рассказывай. — Нечего. Рассказывать, — он говорил осторожно, еще не до конца уверенный в том, что способен говорить. — Как ты здесь оказался? — Не помню. Он вновь нырнул под воду, и стоял так долго, Себастьян даже беспокоиться начал, мало ли, вдруг да братец в порыве раскаяния, которое, как Себастьян подозревал, было несколько поспешным, утопнуть решил? Но Лихо вынырнул, отряхнулся и с немалым раздражением содрал окровавленный китель. — Что помнишь? — Ужин помню. Потом… потом мы перешли в курительную комнату… с Велеславом говорил. — О чем? Лихослав нахмурился, но покачал головой. — Он чего-то хотел… — Денег? — Наверное… или просил помочь… точно, просил помочь… — В чем? — Не знаю! — Лихо стиснул голову руками и пожаловался. — Она зовет… тянет… и с каждым днем все сильней… я иногда… как проваливаюсь. Однажды на улице очнулся… а как попал… как пришел? И еще раз так было… — Евдокия знает? — Нет. — Зря. — Нет, — жестче повторил Лихослав. — Это… моя беда. Я с ней разберусь… наверное. — В монастыре? — Себастьян присел на край корыта. — Это был не самый худший вариант… если бы я ушел, то… — Велеслав очень бы порадовался. А уж супруга его вовсе вне себя от счастья былаа б. Лихо вздохнул. — Я не хочу быть князем. — Понимаю. И в чем-то разделяю, но… дело не в том, что ты не хочешь. Дело в том, что он хочет. До того хочет, что пойдет на все. — Лошадь убил не он. — Да неужели! Ты помнишь, как ее убивал? — Нет. — Тогда с чего такая уверенность. Лихо молча сунул палец под ошейник. — Именно… он на тебе, поэтому обернуться ты не мог, — Себастьян заложил руки за спину. Теперь, когда отступили и вонь, и дурнота, и беспокойство, думалось не в пример легче. — Я понимаю, что ты у нас — создание ответственное, родственной любовью пронизанное до самых пяток, только… Лихо, да пойми ж ты, наконец, что родственник родственнику рознь! Понимать что-либо в данный конкретный момент Лихо отказывался. О вновь окунулся в корыто, а вынырнув, содрал рубашку. Прополоскав ее — на белой ткани остались розовые разводы — Лихо принялся тереть шею, руки, грудь, смывая засохшую кровь. — А теперь давай мыслить здраво… — Давай, — согласился Лихослав, отжимая волосы. — Я — волкодлак… — У всех свои недостатки… и вообще, ты не с того начинаешь. Итак, ты пришел на семейный ужин… поужинал, надо полагать, неплохо? Ты голоден? Лихо покачал головой. — Вот… ты не голоден… заметь. Далее ты имел беседу с Велеславом, после которой у тебя напрочь отшибло память. И ты оказался у конюшен, где на тебя, маловменяемого, и натолкнулся Яцек. — Он… — Он хотел тебе помочь, но тут же объявился Велеслав, который заявил, что ты у нас любитель серого порошка. — Что? — у Лихо от возмущения рубашка из рук выпала, плюхнулась на траву влажным комом. — Я не… — Верю. И не только верю… видишь ли, Лишек, мне по работе доводилось сталкиваться с любителями серого порошка… и вот если поначалу они от обыкновенных людей неотличимы, то со временем у них на руках проступают вены… и не только проступают, черными становятся. — Ты поэтому на руки смотрел? — Поэтому, — согласился Себастьян. — А еще потому, что рубашка у тебя хорошая… была. Он поддел влажный ком носком сапога. — Манжеты узкие… на запонках… кстати, запонки подбери, небось, не дешевые… и главное, что на месте, и запонки, и манжеты целые… и мундир твой… а в тот раз, когда тебе обернуться случилось, от одежды одни лохмотья остались. Лихослав, склонившись к самой земле, перебирал травинки. — Значит, ты не оборачивался… — Или оборачивался, но не полностью… — Руки все одно изменились бы… а рубашка целая… нет, Лишек, ты не оборачивался… и отсюда вопрос. Как ты эту лошадь убил? — Загрыз? — без особой, впрочем, уверенности, предположил Лихослав. — Загрыз… зубами и в горло… очень по — волкодлачьи. — Издеваешься? — Пытаюсь представить. Себастьян сцепил за спиной большие пальцы. — Темная — темная ночь… зловещая такая… хотя нет, луна же ж светит… как там писала одна моя знакомая, зыбкий ея свет проникает сквозь… в общем сквозь куда-то там да проникает. И князь — волкодлак на цыпочках крадется к лошади. — Почему на цыпочках? Лихослав аж приподнялся. — Для полноты образа и пущей зловещести. — Я в сапогах! — Это твои проблемы. В сапогах аль нет, но злодей обязан красться на цыпочках… а вообще, дорогой мой братец, я что-то в этой жизни упустил или ныне принято на семейные ужины по форме являться? — Отец просил. — Интересно… — Себастьян принялся расхаживать, при том, что шаги он делал неестественно широкие, от бедра. Дойдя до угла конюшни он развернулся. — И чем мотивировал? Любовью к форме? — Почти, — Лихо сумел улыбнуться, пусть улыбка и вышла кривоватой. — Сказал, что ему приятно будет осознавать, что… — Ясно, — махнул рукой Себ. — Итак… в сапогах и на цыпочках ты крадешься к конюшне… кстати, Яцек ушел, а куда подевался Велеслав? — Ты у меня спрашиваешь? — Я думаю. — Как-то ты громко думаешь, — Лихо все-таки нашел запонку, которую подбросил на ладони. — Как уж получается… допустим, он не захотел вести тебя в дом… и почему к лошадям? Бочка-то у левой стоит… и логичней, проще отвести тебя туда. Дать отсидеться, отойти… а он потащил к конюшням… — А если так и было? Если он меня оставил… — Ага, ненадолго. Сам отошел по великой надобности… карты стыли. Или коньяк… и вообще, не его это забота тебя сторожить… Лихо, да очнись ты уже! Велеслав тебя тихо ненавидит. Он все ждал, когда ж ты уйдешь к богам, а ты, паскудина этакая, не ушел, а вернуться соизволил… и венец отцовский из-под носу увел… не жди от него добра! Наверное, Себастьян был прав. Скорее всего Себастьян был прав. И сквозь туман в голове, густой, сероватый, характерного жемчужного отлива, какой бывает только над клятыми болотами, Лихо эту правоту осознавал. Но просто взять и поверить… |