Онлайн книга «Капкан на волкодлака»
|
— Аполлон! — густой бас Гражины Бернатовны заполнил зал. — Аполлон, мальчик мой! — Полечка, ты ведешь себя не совсем верно… — Мой сын сам знает, как себя вести! — Комиссия ждала благодарственной речи… мы приготовили фуршет… — Брунгильда Марковна сделала попытку обойти свекровь, но была остановлена взмахом могучей руки. — Твоя фуршета никому не надобна! — Гражина Бернатовна ступала тяжко, важно. В новом парчовом платье, с юбками столь пышными, что не ясно, как они в дверь прошли-то, она гляделась весьма внушительно. — Полечка, ты страдаешь? — Страдаю, — Аполлон смахнул вторую слезу. — Мама! Они мне козла сунули! — Полечка, ты все неправильно понял… — Мой сын страдает! — возвестила Гражина Бернатовна, краснея лицом. А Евдокия мысленно отметила, что красное лицо с цветом платья весьма гармонирует… почти как широченный воротник, на котором голова Гражины Бернатовны лежала, будто бы на блюде. Высокую прическу ее украшали восковые яблоки и груши, а из темечка торчало длинное петушиное перо. Когда Гражина Бернатовна наклонилась, Евдокия разглядела и птичку, крохотную колибри, не то свившую гнездо, не то запутавшуюся, в темных, явно подкрашенных, волосах. — Я чувствовала, что этим все закончится! — от голоса Гражины Бернатовны позвякивали хрустальные подвески на люстре, а тяжкая ее поступь заставляла покачиваться и унитазы. Из-под вороха юбок, щедро отделанных кружевом, выглядывали квадратные носки кавалерийских сапог. — Чувствовала всем своим материнским сердцем! А оно не вреть! — Матушка! — взревел Аполлон, попытавшись увернуться от матушкиных объятий. — Они… козла… мне… От обиды нижняя губа Аполлона выпятилась и затряслась, нос непостижимым образом сделался длинней, а лоб — уже, отчего само лицо обрело престранное сходство с козлиною мордой. Евдокия перевела взгляд на статую. И вновь на Аполлона. Красота неописуемая. — Полечка, солнышко… конечно, они вручили тебе козла. Они всем козлов вручают, — Брунгильда Марковна была в желтом. Платье из яркое парчи, щедро расшитой стеклярусом, облегало тощее ее тело, узкие рукава подчеркивали неестественную худобу рук, а в треугольном вырезе виднелись полупрозрачные, синюшные какие-то ключицы. — Ты… знала?! О, сколько праведного возмущения было в этом голосе. — Знала, — покаялась Брунгильда Марковна, поглаживая козлиные кривые рога. — Это не просто козел… Она вздернула остренький подобородок, смерив Гражину Бернатовну взглядом, полным превосходства. — Это Познаньский Козел! — ударение Брунгильда Марковна поставила на первом слоге. — Тот самый Познаньский Козел, который вручается за особые достижения… Она перевела дыхание и ткнула в круглый козлиный глаз. — За индивидуальность. Непримиримость… за яркий талант… Аполлон шмыгнул носом и на козла посмотрел без прежней обиды. — Получить Познанского Козела — это величайшее счастие! Мне стоило немалого труда уговорить пана Стрижецкого, чтобы номинировали именно тебя… — Полечка гений! — Гражина Бернатовна подобралась к козлу с другой стороны и ткнула в бок кривоватым пальцем. — Полечка и без твоей помощи получил бы любого козла… хоть познаньского, хоть краковельского… — Ай, не скажите, — Брунгильда Марковна скрестила руки на впалой груди. — Вы не представляете, какая в этой среде конкуренция… — Ты мне про конкуренцию не сказывай… — А вам, мама, ни про что сказывать не надобно. Вы слишком закостенелы… — Я костенелая? — Гражина Бернатовна уперла руки в бока, и юбки ее опаснокачнулись. — Это я-то костенелая? На себя глянь! — Дуся, — Аполлон дернул Евдокию за рукав. — Дуся… они сейчас снова… — Между прочим, ныне стройность в моде… И Евдокия решилась. — Идем, только тихо… — А вам, мама, не мешало бы заняться собой… вы слишком много едите. — Ты меня куском хлеба попрекаешь?! — взвизгнула Гражина Бернатовна, хватаясь за козлиные крутые рога. — Поля, твоя жена меня не уважает! — Я не уважаю?! — Брунгильда Марковна от козла не отступилась и схватила за тощую заднюю ногу. — Да я вас так уважаю, что слов нет! А вы меня… — А за что тебя уважать?! — Я вашего сына в люди вывела! — Брунгильда Марковна дернула козла на себя, но отпускать сей символ вящей гениальности сына Гражина Бернатовна не собиралась. Евдокия пятилась, Аполлон пятился с нею, он пригнулся, сделавшись меньше, тусклей. И даже рубаха его сделалась не такой яркой. — Ты вывела?! Да он же ж гений! — И что? В Познаньске каждый третий гений, а в люди выходят единицы… — …соблазнила невинного мальчика… — …и если бы не мои связи, никто бы… — …развратила… диету не блюдет… — …сами эту диету блюдите! Дверь на склад подалась легко, отворилась беззвучно, и Евдокия выдохнула с немалым облегчением. Аполлон, просочившись следом за ней, лишь обессиленно рукой махнул. — И часто так? Из-за двери доносились раздраженные голоса. — Да каждый день, — он почесал живот, который за прошедший год вырос, приятно округлившись, отчего вид Аполлон приобрел несколько беременный. — Любят меня, страсть… заботятся… Он поскреб щеку и добавил: — Громко заботятся… — Устаешь? — А то… мне, за между прочим, медикус покой прописал. И еще настойку для нервов… только она горькая, я ее пить не можу. И маменька говорит, что от медикусов вред один… народ, он лучше знает. — Что знает? Аполлон нахмурился, но тут же ответил: — Все знает! — Народ… да, народ — наверное, — унитаз оказался на редкость удобным, пусть и исполненным в ярко — розовом колере, который пользовался немалым спросом. — Поля должен уважать жену! — А любить — маму! Тонкая дверь не защищала от громких голосов, и Евдокия лишь надеялась, что нехитрое их убежище обнаружат не сразу. — И этот козел, если хотите знать, моих рук дело! — Конечно! От тебя только козла и следует ждать… — Наверное, зазря я сбег, — Аполлон испустил тяжкий вздох и понурился. — Брунечка речь написала… красивую… всю ночь учил. Хочешь послушать? — Нет, — искренне ответила Евдокия. — Там про словесность нашую… про литературу, которая ноне в кризисе пребывает… — он оседлал другой унитаз, вида весьма зловещего: черный и с серебряными рунами на крышке, о коих имелся соответствующий сертификат, что руны сии — пользительные весьма, облегчающие работу кишечника и тем самым привносящие в организм гармонию. — И про это… как его… поиск альтернативных форм, как единственный действенный путь возрождения. |