Онлайн книга «Дракон в море»
— Когда ты решил не приводить врагов к скважине? — Я никогда не собирался этого делать. Спарроу почувствовал облегчение. — Я сказал Беа, чтобы она, взяв детей, обратилась в Службу Безопасности, как только «Таран» выйдет из зоны радиосвязи, — и он замолчал. — Попробуй расслабиться, — предложил Спарроу. Гарсия вздохнул. — Как там счетчик радиации, Джонни? Рэмси взглянул на Спарроу, и тот кивнул в знак согласия. — В-Л, — сказал Рэмси. — Возможно, летально, — расшифровал Гарсия. — Но уровень радиоактивности крови снижается, — заметил Рэмси. — Хочешь, вколем тебе повышенную дозу де-карбоната и де-сульфата? — спросил Спарроу. Гарсия взглянул на него. — Продлим немного наше веселое сражение, не так ли? — улыбнулся он. — Ну, если ты так хочешь, командир. Но нельзя ли вколоть мне еще и морфий, а? — его улыбка выглядела усталой, будто на пороге смерти. — Агония так отвратительна! Глубоко вздохнув, Спарроу в раздумье остановился. — Это его единственный шанс, если только это можно назвать шансом, — сказал Рэмси. — Ну хорошо, — согласился Спарроу. Он подошел к аптечке, подготовил шприцы и вернулся к койке. — Морфий, — напомнил Гарсия. Спарроу показал ему ампулу. — Спасибо за все, командир, — сказал Гарсия. — Об одном прошу: пригляди за Беа и детьми. Спарроу быстро кивнул и начал делать уколы: один, другой, третий. Они подождали, пока подействует морфий. — В машине осталось крови на восемь переливаний, — сказал Рэмси. — Поставь максимальную интенсивность потока, — произнес Спарроу. Рэмси повернул вентиль. — А теперь, Джонни, мне хотелось бы услышать твою историю, — произнес Спарроу, не отводя глаз от Гарсии. — Да в принципе, ты уже все знаешь, — сказал Рэмси. — Подробности мне не известны, вот их-то я и хочу услышать. «Ну прямо роль „рыцаря плаща и кинжала“ в фарсе. Спарроу через некоторое время раскрыл меня. Вероятно, не последнюю роль в этом сыграл Гарсия. Я был раскрыт и не подозревал об этом. Или знал?» — подумал Рэмси и вспомнил о своих неясных предчувствиях. — Ну? — произнес Спарроу. Рэмси начал тянуть время, чтобы успеть все обдумать. — Какие подробности тебя интересуют? — Рассказывай все с самого начала. «Наступил момент кризиса, — подумал Рэмси. — Если Спарроу на самом деле психически ненормален, сейчас он сорвется. Но это единственный шанс. Я не знаю, как много ему известно. Поэтому придется рассказывать все». — Начинай рассказывать, — сказал Спарроу. — Это приказ. Глубоко вздохнув, Рэмси начал со звонка доктора Оберхаузена и совещания в первом отделе Службы безопасности у адмирала Белланда. — И что рассказал обо мне твой дистанционный измеритель? — Что ты являешься все равно что частью этой подлодки. Ты действуешь, как какой-то механизм, а не как человек. — То есть, я машина? — Если хочешь, то да. — Ты уверен в правильности своего прибора? — Не могут же врать химические процессы человеческого тела. — Думаю, не могут. Но интерпретация может быть неправильной. К примеру, ты вряд ли мог правильно учесть изменения, которые происходят с человеком при пребывании на большой глубине. — Что ты имеешь в виду? — Ты помнишь ситуацию, когда ты в рубке вошел в ступор? Рэмси вспомнил охвативший его ужас, неспособность пошевелиться и обнадеживающую помощь Спарроу. Он кивнул. — Как бы ты назвал это состояние? — Временный психотический срыв. — Временный? Рэмси удивленно воззрился на Спарроу. — Что ты хочешь сказать? — Ты уверен в том, что все твои действия на «Таране» были абсолютно нормальными? Рэмси покраснел, чувствуя, как кровь приливает к лицу. — И что ты за машина сейчас, командир? — Электронно-вычислительная машина, — ответил Спарроу. — А теперь послушай меня, и выслушай внимательно. Подводники адаптировались к большему психическому давлению, чем может вынести обычный человек, и не теряют способности к активной деятельности. Мы АДАПТИРОВАЛИСЬ. Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей. Некоторые — так, другие — иначе. Но каков бы ни был способ адаптации, с точки зрения людей, не находящихся под давлением, этот способ не вполне нормален. — Откуда ты знаешь? — Я должен это знать, — сказал Спарроу. — Как ты сам заметил, мой способ адаптации — стать человекомашиной. С точки зрения нормальности обычного человека у вас, психологов, есть свое название для нее. — Шизоидная. — Таким образом, моя психика расщеплена на независимые части. Во мне есть часть — если хочешь, назови ее схемой, — которая помогает мне сохраниться здесь, на глубине. Она верит в иной мир, потому что она должна верить… Рэмси заметил разговор о себе в третьем лице и напрягся. — Кто может лишить меня права быть здесь тем, кем я должен быть здесь? — спросил Спарроу и почесал подбородок длинными пальцами. — Я должен был знать, что именно я должен был делать. Поэтому я изучал сам себя. Я анализировал себя. Я вычислял каждое подсознательное движение, которое я замечал. Я был почти жесток с собой. Спарроу замолчал. — И? — осторожно произнес Рэмси. — Я понял, что я псих, — сказал Спарроу. — Но эта ненормальность проявляется так, что я полностью соответствую окружающему миру. В этом сумасшедшем мире я являюсь нормальным. Нет, не психически здоровым. Ведь быть нормальным — значит просто быть адаптированным. — Ты говоришь, что мир шизоиден, фрагментарен… — А разве он таковым не является? — спросил Спарроу. — Где здесь не разорванные связи между частями? Покажи мне полную социальную гармонию! — он медленно покачал головой, показывая полное отрицание. — Это тоже давление, Джонни. Рэмси слега подстроил регулятор потока, управляющий процессом переливания крови Гарсии, и посмотрел на спящего после укола наркотика инженера-механика. Расслабленное и мирное выражение лица, сейчас давления для него не существовало. — Мы рассматриваем психическое здоровье с утопических позиций, — сказал Спарроу. — Как будто человек может находиться в мире, в котором на него ничего не давит, отсутствует всякое принуждение. Именно поэтому нас охватывает ностальгия, когда мы вспоминаем о теплых южных морях. Там минимальная угроза выживанию, — он снова покачал головой. — Каково бы ни было давление и какова бы ни была адаптация, наука всегда определяет ее как нездоровую. Иногда я думаю, что здесь и лежит истинный смысл библейской фразы: «Дети поведут их». Дети в большинстве своем не испытывают давления. Следовательно, они более здоровы, чем взрослые. |