Книга Дом падших ангелов, страница 73 – Луис Альберто Урреа

Полицию вызвал Джимбо, и он держал на руках бедняжку Гильермо, когда тот умирал. Он накрыл обоих мальчиков какой-то ветошью и сидел на бордюре, пока не приехали копы. И напился до чертиков.

– Я так и не попрощалась с моим мальчиком, – сказала она. – Так и не сказала ему «я люблю тебя».

И когда она закончила говорить, то, что должно было произойти, превратилось в нечто гораздо более нежное, даже прекрасное.

* * *

Той же ночью, после того как гости наконец разошлись, после того как женщины прибрались, а Минни затолкала Лало в постель в его гараже и уехала к себе домой, в час ночи, Старший Ангел и Перла лежали рядом.

– Флака, – попросил он, – давай разденемся догола.

Она уж позабыла, как это, и засмущалась. Но они разделись и легли близко-близко, так близко, чтобы чувствовать тепло друг друга.

– Флака, – сказал он. – No hay mas^[298].

– Si, mi amor.

– Вот и все.

Они держались за руки в темноте.

– Мне нравится голым, – сказал он.

– Ay, Flaco. Me da pena^[299].

– Чего ты стесняешься, Флака? Сколько раз мы с тобой занимались любовью?

– Ay!

– Посчитай.

– Десять тысяч раз.

– Это за первый месяц!

Она легонько шлепнула его.

– А потом, когда ты родила…

– Не смей, Флако.

– У тебя появилось молоко.

– Флако!

– Все было в молоке!

– Cochino! – рассердилась она.

А он развеселился.

– Так вкусно. Прямо из твоего тела. И такое горячее у меня на лице.

Она думала: Я стара, как холмы вокруг, а от него у меня по-прежнему все внутри дрожит.

Он придвинул к ней голову.

– Я любил это, – сказал он, и голос почти такой же глубокий, как раньше.

Она прижалась щекой к его руке.

Он погладил ее по лицу.

– Прости, что я не могу больше.

Она сердито шикнула.

– Я не могу больше быть мужчиной для тебя.

– Ты всегда для меня мужчина. Мой мужчина. Угомонись уже.

Он вздохнул.

– Можно я потрогаю тебя?

Она кивнула ему в плечо и раздвинула для него ноги. Ладонь его – легкая, невесомая, почти неосязаемая, почти тень.

– И ты сверху, – вспоминал он. – Как я это любил.

– Какой ты испорченный, Флако.

– Зато так я мог видеть тебя всю.

– Ay.

Они все помнили. И хотя тело его едва тлело, хотя боль завязывала узлами его вены, он мечтал исполнить свой супружеский долг. Один последний раз. Он смог бы, и все. Дружок даже шелохнулся, кажется.

Но нет.

– Хорошая была жизнь, – произнес он. Улегся ровнее, убрал руку, храня в опустевшей ладони женское тепло.

Она лежала рядом, тихонько счастливо вздыхая, эти сладкие звуки так хорошо знакомы всем любовникам.

– А что тебе больше всего понравилось? – спросила она.

– На празднике?

– Нет, Флако. В жизни.

– Все, – не задумываясь ответил он.

– Даже плохое?

– Не было у нас плохого. Потому что ты была рядом.

Она поцеловала его. Улыбнулась:

– Poeta^[300].

– Я сделал много плохого, – признался он.

– Да, правда.

– Я помню, как впервые увидел тебя.

– Я была симпатичная?

– Самая красивая девушка на свете. И до сих пор такая.

– Ay, viejo. – Она собиралась сказать еще что-то, но тут звякнул телефон.

– Que ese so? – недовольно проворчал он. Звук повторился. – Какого дьявола? – Он начинал злиться. Пошарил среди пузырьков на тумбочке.

– Брось, Флако.

Настойчивое чириканье.

– Вдруг что-то срочное, Флака. – Нашел телефон, прищурился, всматриваясь в экран.

– Ay, como eres^[301], – буркнула она.

– Это мой брат.

– Пато?

Он отрицательно качнул головой и ответил на звонок:

– Уже полночь! И я умираю!

– Слушай, – сказал Младший Ангел, – сегодня ночью ты не умрешь.

– Умру.

– Нет. Это просто драматический эпизод. Уход звезды со сцены. Брось, Carnal. Как бы поступил Рэймонд Чандлер?

Старший Ангел прошептал Перле:

– Этот cabron меня изводит. Не хочет, чтобы я умирал.

– Не думай, что ты такой единственный, мальчик, – громко проговорила она в трубку. – Никто не хочет, чтобы Флако умер.

Старший Ангел ухмыльнулся.

– Клади трубку, – скомандовала она.

– Carnal, – сказал он в телефон, – мы голые. Понял? Оставь меня в покое.

– Отвали, – добавила Перла.

– Уйди красиво, – не отставал Младший Ангел.

– Ради всего святого! – возмутился Старший. – Потому я и голый.

Перла шаловливо хихикнула.

– Завтра встанешь пораньше, – сказал Младший Ангел. – Я не шучу. Я заеду за тобой в восемь. И оденься, ладно? Не надо голым. Меня чуть не вырвало, как представил.

– Pinche idiota.

– У тебя шорты есть? Тогда надень шорты и сандалии.

– Шорты? Я не ношу шорты.

– Ну тогда оставайся голым. Устроишь целое зрелище.

– Que chingados?^[302]

– Я отвезу тебя на пляж.

– Что? – Прозвучало как «штаа». Сразу возникли сотни возражений. А потом он улыбнулся. И почти беззвучно рассмеялся. Повернулся к Перле и кивнул. Младший Ангел, произнес губами и изумленно потряс головой.

– Si, – вздохнула она, устав уже от Младшего Ангела. – Es tremendo^[303].

– Хочу в Ла Хойю, – сказал Старший Ангел. – Куда ездят богатые. Никогда не был в Ла Хойе.

– Можем поесть там оладушков.

– Que? – Перла хотела знать, о чем они беседуют.

– Договорились, – сказал Младший Ангел.

– Договорились, – сказал Старший Ангел.

– В восемь.

– Я буду готов.