Онлайн книга «Ставок больше нет»
|
– Ладно, не стоит. А теперь катитесь, если не хотите неприятностей, – отвечает Ева, отпуская его повелительным жестом. Военный отдает честь, кланяется и исчезает. Одновременно круто разворачивается и уходит в противоположном направлении и Пьер. Ева, обернувшись, видит, что он удаляется. – Пьер! – зовет она. Пьер идет прочь от нее, не оборачиваясь. После некоторого замешательства Ева поворачивается лицом к своим знакомцам и дает им резкую отповедь: – Несчастные глупцы! Вы довольны? Так вот, доставлю вам удовольствие: можете растрезвонить повсюду, что я бросила мужа и завела любовника, простого трудягу. После чего, оставив их в полном недоумении, бросается вслед за Пьером и после секундного раздумья устремляется по аллее. Вскоре она нагоняет Пьера, который, не обращая на нее внимания, продолжает нервно шагать прочь. Она подстраивается под него. Какое-то время они молча идут рядом. – Пьер? – наконец отваживается она. – Начальник канцелярии жандармского управления! – звучит в ответ. – Но при чем тут я? – Я тоже ни при чем… – отвечает он и с огромной горечью добавляет: – Женщина, для которой я был создан! Он замедляет шаг, но по-прежнему не смотрит на нее. – Я им сказала, что ухожу с вами. Мы с вами связаны, Пьер. Он резко останавливается, впервые после ухода из ресторана смотрит на нее и восклицает: – Связаны? А что у нас общего?! Она кладет руку на рукав его куртки и ласково говорит: – Наша любовь. – Эта любовь невозможна, – пожав плечами с грустью произносит он, делая несколько шагов по направлению к ближайшей скамье. – А знаете, над чем я работал многие годы?.. Я вел против вас борьбу, – обернувшись к ней, добавляет он, садясь на скамью. – Против меня? – переспрашивает она, не понимая, о чем это он. – Против Правителя и его жандармов. Против вашего мужа и против ваших друзей. Это с ними вы связаны, а не со мной, – объясняет он, пока она садится и вглядывается в него серьезно, но без удивления. – Вы что-нибудь слышали о Лиге? – О Лиге за свободу? – уточняет она, глядя на него с некоторым испугом, словно открывая нового для себя человека, которого, однако, не боится. – Я ее основатель. – Не переношу насилие… – отвернувшись, шепчет Ева. – Наше, но не их. – Я никогда не интересовалась подобным, – произносит она. – Это-то нас и разъединяет. Благодаря вашим друзьям я умер. И если бы мне не представился шанс вернуться на землю, завтра они перерезали бы моих друзей. – Вы вернулись благодаря встрече со мной, – беря его за руку, мягко уточняет она. – Ну, разумеется, Ева, это так… Но я ненавижу тех, кто вас окружает. – Тон Пьера понемногу становится мягче. – Я их не выбирала. – На вас их печать. – Верьте мне, Пьер. У нас нет времени сомневаться друг в друге… В это мгновение между ними, почти касаясь их лиц, падает лист. Ева вскрикивает и рукой отгоняет его от себя. Пьер улыбается. – Это опавший лист. – Глупо… мне померещилось… – Что? – Что это они… – низким, слегка дрожащим голосом признается она. До Пьера не сразу доходит, что она имеет в виду. – Верно… Они должны быть рядом. Старик со своей треуголкой и прочие… Для них это зрелище, такое же, как во дворце, развлечение, – говорит он, невольно оглядываясь по сторонам. Ева подбирает листок и рассматривает его. – Не для всех… По меньшей мере один из них верит в нас: тот, что попросил заняться его дочкой. – Ах, да… – вспоминает Пьер, равнодушно махнув рукой. – Мы дали ему обещание, Пьер. Пойдемте, – говорит она, поднимаясь со скамьи. Пьер не двигается. Отважно улыбаясь, она протягивает ему руку. – Помогите мне, Пьер. Если мы выполним обещание, это будет залогом того, что мы не зря возвращались. Он встает, улыбается ей в ответ и порывисто обнимает за плечи. – Но мы вернулись не ради других… Ева держит листок между их лицами. – Начнем с самого легкого, – ласково просит она. Взявшись за руки, они уходят. Одна из улиц пригородных трущоб Пьер с Евой идут по жалкой улочке, пролегшей среди серых фасадов многоквартирных домов. Несколько бедняков и маленьких оборванцев с удивлением провожают их взглядами. Ева смотрит вокруг с затаенной неловкостью. Она нервно теребит свое меховое манто. Чувствуется, что ей стыдно. Улица завалена отходами всякого рода, пустыми консервными банками, то и дело по пути попадаются смрадные лужи. Старуха в лохмотьях черпает в фонтане воду двумя большими кувшинами, а затем, согнувшись под их весом, семенит к дому. Грязные оборванные детишки играют в сточной канаве. Ева теснее прижимается к Пьеру. Наконец, не доходя до отвратительной на вид бакалейной лавки, перед которой выстроилась очередь нищенски одетых женщин, Пьер находит нужный номер дома и останавливается. – Это здесь. Этот дом самый захудалый из всех. Очередь бедняков тянется по улице и перегораживает в него вход. Ева – центр притяжения всех взглядов. Ей все более не по себе. Пьер осторожно прокладывает ей путь в толпе. – Извините, мадам… Перед дверью он пропускает Еву вперед, и они входят в подъезд. Лестничная клетка дома на улице Станислас Пьер и Ева поднимаются по пыльной лестнице с разновеликими ступенями на третий этаж. Стены загажены. Ева собрала в кулак все свое мужество, Пьер наблюдает за ней. По пути им попадается древний старик с печатью лишений и болезней на лице; кашляя, он спускается вниз, с трудом одолевая ступеньку за ступенькой. Ева прижимается к стене, освобождая ему проход. Пьер, ушедший было вперед, возвращается и берет ее под руку, чтобы помочь подняться. Она храбро улыбается ему. По мере того, как они поднимаются, все слышнее звуки музыки, доносящиеся из радиоприемника. И вот четвертый этаж. Звуки идут из квартиры, расположенной как раз на этой лестничной площадке. На последней ступеньке сидит маленькая девочка, худая и одетая в рванье. Она вся съежилась, прижавшись к перилам. Где-то лопнула сливная труба, и по ступеням течет ручеек вонючей жидкости… |