Онлайн книга «Ставок больше нет»
|
– Видел? – спрашивает он у Пьера. – Что именно? – осведомляется тот, предварительно глотнув из стакана вина. Небольшая пауза. Пулен садится, Ренодель закуривает, Диксон бросает взгляд на окно. – Это продолжается с самого утра. Они о чем-то догадываются… – отвечает он. Пьер сохраняет невозмутимое спокойствие. – Возможно, – ставя стакан на место, отзывается он. – Но уж точно не о том, что им грозит завтра. – А не лучше ли?.. – нерешительно начинает Пулен. – Что? – резко повернувшись, обрывает его на полуслове Пьер. – Подождать… Поскольку Пьер раздраженно передергивает плечами, Ренодель поспешно вставляет: – Всего три дня. С тем, чтобы усыпить их внимание… – Струсил? – обжигает его взглядом Пьер. – Пьер! – вздрогнув и покраснев протестует тот. – Восстание не откладывают, – убежденно заявляет Пьер. – Все готово. Оружие роздано. Парни в боевом настроении. Если станем ждать, рискуем не удержать их в подчинении. Воцаряется тишина. Ренодель и Диксон садятся. Пьер обводит строгим взглядом лица четырех товарищей и сухо спрашивает: – Может, кто-то из вас не согласен? – Все молчат, и он продолжает: – Хорошо. Значит, завтра в десять. Вечером будем спать уже в покоях Правителя. А теперь вот что… – Присутствующие склоняются над столом, лица их напряжены, серьезны. Пьер вынимает из кармана и разворачивает карту восстания. – …Выступление начнется в шести различных точках… Спальня Евы Ева по-прежнему лежит на диване с закрытыми глазами. Внезапно она поворачивает голову, широко открывает полные растерянности глаза, словно ей привиделся кошмар, и истошно кричит: – Люсетта! Она приходит в сознание, но мучается от сжигающего ее изнутри пламени. С усилием приподнявшись, Ева отбрасывает одеяло и садится на край постели. У нее кружится голова. Она протягивает руку и хватает стакан с водой, стоящий на ночном столике. Залпом выпивает его содержимое и морщится. – Люсетта! Люсетта! – зовет она слабеющим голосом. Улица, на которой собираются заговорщики – Пьер! – кричит молодой человек лет восемнадцати, бледный, нервный, явно что-то замышляющий. Пьер только что покинул обшарпанный дом, в котором проходило заседание. Услышав свое имя, он смотрит в сторону зовущего, затем отворачивается и обращается к двум стоящим у входной двери на стреме крепким малым: – Сейчас и другие спустятся. Можете идти. Сбор здесь, в шесть вечера. Ничего нового? – Все тихо. Только вот этот стукачок… хотел войти, – отвечает один из них, кивком указав на молодого человека, наблюдающего за ними с другой стороны улицы. – Люсьен? Ну и ну! – бросив снова на него взгляд и пожав плечами, произносит Пьер. Отпустив часовых, которые быстрым шагом удаляются, Пьер подходит к своему велосипеду, привязанному цепью к колышку, и наклоняется над ним. В это время Люсьен переходит улицу. – Пьер… – зовет он. Тот его даже не замечает. Он снимает цепь и убирает ее под седло. – Пьер! Выслушай меня! – умоляет паренек, подходя к Пьеру. Тот выпрямляется и молча с презрением смотрит на него. – Я не виноват… – жалобно произносит Люсьен. Пьер рукой отстраняет его со своего пути и толкает велосипед вперед. Парень следует за ним, бормоча: – Они истязали меня, Пьер… Часами избивали, а я почти ничего не сказал… Пьер спокойно сходит на мостовую и садится на велосипед. Люсьен преграждает ему путь, положив руку на руль. На его лице гнев вперемешку со страхом. – Вы слишком жестоки! – выходит из себя он. – Мне всего лишь восемнадцать, я… Если вы меня бросите, я всю жизнь буду считать себя предателем. Пьер! Они предложили мне работать на них… На этот раз Пьер в упор смотрит на него. Люсьена бьет крупная дрожь, он цепляется за руль и срывается на крик: – Ну, скажи же что-нибудь! Так очень удобно, ты не прошел через это! Ты не имеешь права… Ты не уедешь, не ответив мне… Не уедешь! И тут Пьер с глубочайшим презрением бросает сквозь зубы: – Пакостный доносчик! – И наотмашь бьет по лицу, глядя ему прямо в глаза. Люсьен, задохнувшись, отступает на шаг, Пьер жмет на педали и уезжает. Слышится довольный смех: Ренодель, Пулен, Диксон и Ланглуа, выйдя из дома, все это видят. Люсьен бросает в их сторону короткий взгляд, на мгновение замирает на месте и медленно удаляется. В его глазах блестят слезы ярости и стыда. Спальня Евы и гостиная Рука Евы покоится на ночном столике возле пустого стакана. Она со страшным усилием приподнимается и вздрагивает от резкой боли. Затем неверным шагом добирается до двери, открывает ее и застывает на пороге. На диване в гостиной сидят Люсетта и Андре, девушка положила голову ему на плечо. Проходит несколько мгновений, прежде чем Люсетта замечает сестру. – Андре… – глухо зовет Ева. Люсетта, отпрыгнув от зятя, бросается к ней. Андре, ничуть не смутившись, встает и спокойно приближается к сестрам. – Ева! Тебе не следует вставать… – с упреком произносит Люсетта. – Побудь здесь, Люсетта. Я хочу поговорить с Андре с глазу на глаз, – только и отвечает Ева, поворачивается и скрывается в спальне. Андре подходит к потрясенной Люсетте, жестом просит ее остаться и идет за женой. Ева стоит, опираясь на ночной столик. – Андре, я запрещаю тебе притрагиваться к Люсетте… – выдыхает она. Андре делает несколько шагов по комнате, изображая недоумение. – Бесполезно говорить с тобой об этом, – собрав все свои силы, продолжает Ева. – Знаю… Вот уже несколько месяцев я наблюдаю… Это началось, когда я заболела… Оставь ее в покое… – Ей все труднее изъясняться. – Ты женился на мне из-за моего приданого и заставил меня пережить ад… Я никогда не жаловалась, но не позволю тебе дотронуться до моей сестры… – слабея выговаривает она. Андре невозмутимо наблюдает за ней. Ева с трудом держится на ногах и тем не менее твердо продолжает: – Ты воспользовался моей болезнью, но я поправлюсь… Я поправлюсь, Андре. И защищу ее от тебя… – Силы оставляют ее, она падает на постель. Становится виден ночной столик. Страшно побледнев, Андре не сводит взгляда с пустого стакана. Его лицо выражает нечто вроде облегчения. – Я поправлюсь и увезу ее далеко отсюда… далеко отсюда… – слышится слабеющий голос Евы. Дорога в предместье Люсьен с мертвенно-бледным, блестящим от пота лицом и перекошенным ртом, весь во власти одолевающей его злобы, поджидает кого-то, притаившись за углом дома. Он держит руку в кармане куртки. |