Онлайн книга «На берегу Тьмы»
– Урядника? Зачем урядника? Не нравится товар – не бери. Иди себе с богом. Александр выхватил у сопротивляющегося торговца мельницу, решительно прокрутил ручкой и вытряхнул на руку грязно-серый порошок и показал Катерине: – Ты поняла, кого защищала? – И повернулся к торговцу: – Купил германскую машинку и из муки зерна лепишь да красишь? Ну, кто мы тут по-твоему, идиоты деревенские? Думаешь, не слыхали про таких, как ты? – На то щука в море, чтобы карась не дремал, – попытался отшутиться торговец. – Собирай свой так называемый товар и проваливай отсюда, покуда я урядника не позвал! – Дай же торговлю довести – дорого ехать сюда к вам. А я тебе вот хороший мешок даром дам. Клянусь, что настоящий, барин! – Не барин я тебе! Ты людей обманываешь! Тут ни у кого лишней копейки нет, все потом и кровью добыто. Ты – вор! Вокруг стали собираться любопытные. Татарин взмолился: – Не шуми ты так, прости меня, в честь праздника святого прости! – Что ты про праздник наш знаешь, нехристь? Ты обманул меня, а обмана я никогда не прощаю, запомни! Человек, который меня обманул, – для меня умер! Торговец с обиженным видом, молча, исподлобья поглядывая на Александра, стал поспешно собирать товар, завязывая и укрывая, утрамбовывая свои многочисленные тюки, припасенные на три дня бойкой торговли. Александр, не проронив ни слова, с каменным лицом следил за его сборами. Вскоре, растолкав зевак, татарин запряг, так и не успев напоить, свою лошадь, и, ведя ее под уздцы, не без труда, распихивая прохожих, смог наконец выбраться прочь с ярмарки. Въезжая на пригорок дороги на Торжок, татарин остановил лошадь, спрыгнул с воза и долго грозил пальцем в сторону ярмарки, приговаривая неслышные на непонятном языке проклятья. Катерина, пораженная, смотрела на Александра. Ее потрясло его хладнокровие, в голове эхом раздавались слова: «Обмана я никогда не прощаю, запомни! Человек, который меня обманул, – для меня умер!» После обеда Катерина постучалась в кабинет Николая. С трудом решилась на этот шаг: не бывала здесь с зимы, с тех пор, как прервался ее последний урок грамоты. В кабинете все осталось прежним – те же портьеры и кресла, те же книги на полках. И сейчас ей это напомнило былое, их уроки, жар камина: вот здесь, на этом кресле она сидела, когда он поцеловал ее. Катерина испугалась, что воспоминания снова поглотят ее, и она поддастся соблазнам, поэтому выпалила: – Я скажу ему. Николай сразу все понял. – Да что, что ты ему скажешь? – Что мы… – Что я поцеловал тебя? И что? Это случайность. Я за день до того упал с лошади, чуть не погиб. – Я не знала, – растерялась Катерина. – Да, это правда: упал, ударился головой, помешался и поцеловал тебя – несчастный случай. – Но я ведь тоже… целовала… – Что ты хочешь, Катерина? Зачем пришла? – Я… – Скажи! Скажи! Но сперва подумай! – Я хочу выйти за него, – решительно сказала Катерина. – Тогда не говори ему. – Я промолчу – Клопиха донесет, если уже не донесла. Николай нервно зашагал по кабинету: – Что? Клопиха? Эта старая шпионка? Ах вот оно что! Ничего она не сделает: знает, что в тот же день я прогоню ее из усадьбы. – А правда, что Анна Ивановна из-за меня уехала? – Глупости! Да Анна Ивановна в Москву больше всего на свете хотела, вот и уехала – от меня подальше. – Но все же так неправильно, – все еще сомневалась Катерина. Николай подошел к ней и взял за руки. Катерина отшатнулась. – Милая моя, милая, чистая, невинная девочка, человеку свойственно ошибаться. Перестань мучиться. Это страшный сон. Забудь его. Ступай и будь счастлива. – А может, и доложил кто ему, вот он со сговором тянет, – чуть слышно прошептала Катерина. Когда она вышла, Николай по-прежнему сидел на месте и повторял: будь счастлива… Будь счастлива… Хватит ли у меня сил отдать тебя ему? Не разрушить, не разметать все между вами? Самому сказать ему. Он из-за своей гордости тут же оставит ее, уедет. И тогда она точно станет моей… Да что со мной такое? Уехать, что ли, к чертовой матери? Бросить все… Николай верхом примчался в поле к Александру. Тот следил, как бабы в поле теребили лен, стараясь успеть до дождей. Николай сразу приступил к делу: – Что ты со сговором тянешь? Успенский пост закончился, ты про свадьбу давно говорил. Катерина бледная ходит. Бабы за спиной шепчутся – нехорошо. Александр не привык хитрить, признался: – Отец прислал письмо: сядет в долговую яму, если не женюсь на дочери Свешникова. Отец не выполнил договор с ним, а денег возместить нет. Тот простит долг, только если породнимся. Та давно за меня замуж хотела. Теперь не успокоится, пока не получит меня. Вот, не знаю, как сказать Катерине. – Ты же сам от него бежал, не хотел у него работать. – Отец учебу оплатил – я ему должен. Он старик уже. Да и брата жалко. – И что же, ты вот так просто откажешься от Катерины? Не поборовшись? – Как бороться? С кем? С отцом? Это долг мой. Не могу подвести семью, которой всем обязан. – Неужели нельзя найти другой способ рассчитаться? – недоумевал Николай. Александр развел руками: – Другого Свешников не хочет. Знать, судьба моя такая, с нелюбимой жить. Николай разозлился: – Судьба, судьба. Обещал – женись, чего бы ни стоило! – Разорю всю семью. Отец слово свое купеческое дал – в тюрьму сядет. Что с ними со всеми будет? Младшие, сводные, еще дети совсем. – А с Катериной что станет, ты подумал? – Она поймет меня и поддержит – я уверен. Катерина знает, что такое честность и благородство. К тому же она свободна – сговора еще не было. – Ы-ы-ых, не борешься ты! Знала бы Катерина, за кого выйти хочет! Стыдись – недостоин ты ее! – Николай, резко развернув коня, ускакал с поля. Вечером, уложив Наташу, Катерина принесла ужин во флигель. После того, как они объявили о своей помолвке в усадьбе, Агафья молча ставила поднос с едой и кивала Катерине – мол, уж неси своему сама. Пора стояла жаркая – Александр уходил до рассвета и возвращался домой затемно – ужин во флигеле стал единственной возможностью для них увидеться. Александр умывался, стесняясь Катерины и не снимая рубахи. Катерина тоже робела. Она страшилась прикасаться к нему. Пока он мылся, она с удивлением и нежностью рассматривала его загорелые, в веснушках уши с круглыми пухлыми мочками, вьющиеся завитушки темно-русых волос на шее, мокрой от воды, и там же белую отметину от рубашки, куда не смогло забраться солнце. Совсем скоро он станет ее мужем. Как это будет? Она сможет прикоснуться к нему, дотронуться до его ямочки на шее, рассмотреть все его родинки, пощекотать его пальцы на ногах. Охваченная мечтаниями, она аккуратно вылила ему остаток теплой воды из кувшина на подставленные руки и подала заранее приготовленное чистое накрахмаленное полотенце. |