Онлайн книга «Экзотический симптом»
|
– Видите ли, Владимир Всеволодович, Карпенко поступила по «Скорой», ведь мы позавчера дежурили по городу… – Я в курсе. Почему не к Тактарову? – Он отказался принимать, сказал, что коек нет свободных. Только это вранье: после Карпенко он принял двух иногородних пациентов! – То есть платных, – кивнул Мономах. – Понятно. – Вот скажите, Владимир Всеволодович, разве завотделением может выбирать, кого класть, а кого нет? – возмущенно продолжал Мейроян. – Тактаров пользуется отсутствием главврача и тем, что начмеду не до разборок! – Бог ему судья, Севан, – отмахнулся Мономах. – Итак, Карпенко поступила к нам по «Скорой»? – Ее велосипедист сбил. По городу поставили на тротуарах разметку для велосипедистов, но народ не привык оглядываться… Да и, честно говоря, кто ж ожидает, что люди будут ездить по снегу да слякоти? Вот и Карпенко не ожидала! – Значит, она неудачно упала? – Да, но… – Продолжайте! – Когда сделали рентген, я заметил на нем несколько сросшихся переломов. – Несколько? – Если точно, семь. – Сколько?! – Карпенко – не спортсменка, работает в круглосуточном магазине кассиром. Откуда, спрашивается, такие повреждения? – Хороший вопрос, вы ей его задавали? – А как же! – И что она говорит? – Что она неуклюжая, часто падает – стандартная отговорка избиваемых жен. – Карпенко замужем? – Я ее мужа не видел, он ни разу не пришел за два дня. – А о детях вы разговаривали? – О детях? – Ну, о ее детях, которые дома остались? – Нет, по правде сказать, я… – Понятно. Я сказал девчонкам присматривать за Карпенко, чтобы она, не ровен час, не попыталась снова рвануть домой, но и вы, Севан, не расслабляйтесь, ладно? Я уже «стукнул» Ковальчук… – Кому, простите? – Ну, соцработнице нашей. Чтобы она, значит, занялась Карпенко: может, разберется, что с детьми делать? В этот момент зазвонил телефон. – Да? – сдернув трубку, гаркнул Мономах. – Владимир Всеволодович, если вы сейчас не заняты, зайдите, пожалуйста, к главврачу, – услышал он незнакомый вежливый голос, который, совершенно определенно, не принадлежал тощей, высохшей, как вобла, секретарше Муратова. – К… главврачу? – переспросил он, внезапно вспомнив о вчерашнем разговоре с Гурновым. – Точнее, к и.о., да, – подтвердил голос. – Так вы зайдете сейчас? – Через пять минут. – Спасибо. – Что случилось? – задал вопрос Мейроян, как только Мономах повесил трубку. – Похоже, у нас новый главный, – пробормотал тот. – Кто? – Понятия не имею, но он хочет меня видеть. – Ну, я тогда пойду… Владимир Всеволодович, как думаете, нам стоит волноваться? – Вы о чем? – О планах Муратова расформировать отделение. Как считаете, новый главный продолжит его дело? – Поживем – увидим, – хмыкнул Мономах, провожая коллегу до дверей. Он подходил к кабинету Муратова… пардон, к бывшему кабинету Муратова, со смешанным чувством. С одной стороны, теперь за этими дверьми сидит человек, который может оказаться лучше, чем бывший главврач. С другой – ощущения, которые он каждый раз испытывал, подходя к этому кабинету последние пару лет, приятными не назовешь, а потому нельзя сказать, что Мономах был преисполнен оптимизма. Секретарша, как он и предполагал, оказалась незнакомой: вместо тощей, как ручка от швабры, помощницы Муратова, за столом в преддверии кабинета сидела немолодая дама приятной полноты в строгом коричневом костюме, который, впрочем, освежала белоснежная блуза с большим бантом. – Здравствуйте, Владимир Всеволодович, – по-деловому улыбнувшись, поприветствовала она Мономаха, ни на секунду не усомнившись в том, кто он такой. – Меня зовут Ольга Павловна Чабрец – так, на будущее. Прошу, вас ожидают, – и она услужливо распахнула перед ним дверь. Едва переступив порог, Мономах услышал радостное: – Доброе утро! – Ты?! – выпалил он, никак не ожидая увидеть на месте главврача Анну Нелидову, одну из главных членов проверочной комиссии, недавно завершившей работу в больнице. В результате этой самой работы Муратова отстранили от должности, ну а Нелидова стала любовницей Мономаха. По окончании расследования, разумеется, но она и словом не обмолвилась о том, что ее назначили и.о. главного! – Прежде чем возмущаться… – начала она, но Мономах, ощущая, как из глубины желудка поднимается волна гнева, перебил: – Возмущаться? Да я в бешенстве! Какого черта ты ничего мне не сказала?! – Ну, во-первых, я сама только недавно узнала о своем назначении… – Брось, такие вещи неожиданно не происходят! Думаешь, сюрприз меня порадовал? – А почему нет? – пожала плечами Нелидова. – Твое отделение в безопасности, никто больше не собирается его расформировывать. Неужели тебе не хочется заполучить союзника в моем лице? – Ты не подумала, что станут говорить в больнице? – А что станут говорить? – Не прикидывайся, Анна! – раздраженно фыркнул Мономах. – Поползут слухи, что и.о. главного – моя любовница, а это удар по моей, да и по твоей, репутации. Кроме того, найдется немало тех, кто скажет, что мы совместно состряпали дело против Муратова с целью его устранить и освободить место для тебя! – Чушь! Мы начали встречаться уже после того, как… – Да кто ж поверит?! Разве ты не видишь, как все это выглядит? – По-моему, ты напрасно нагнетаешь, – покачала головой Нелидова. – Никто ничего не скажет, а если и подумает, какая разница? О начальстве редко хорошо отзываются, и я согласна принять удар на себя! – Я вовсе не о том, чтобы переложить на тебя ответственность… – Вот не думала, что ты такой щепетильный, Володя. Мы же не собираемся ходить по коридорам, держась за ручку, и обжиматься по углам! – То есть ты предлагаешь скрываться? – Да почему скрываться – просто не афишировать отношения, вот и все! – Мне это не нравится. Мы взрослые люди, а такое поведение скорее свойственно подросткам! – Погоди, тебе еще понравится, – промурлыкала Нелидова и стала медленно приближаться к нему с вполне очевидными намерениями. Однако Мономах не был готов к такому развитию событий – во всяком случае, не сейчас, когда чувствовал себя круглым идиотом, чуть ли не последним узнав о высоком назначении любовницы. |