Книга Минута до полуночи, страница 30 – Дэвид Бальдаччи

– Разведывательные агентства имеют такую же систему безопасности, – сказала Пайн.

– Я знаю. Именно у них мы позаимствовали протоколы.

– Так вы сидите здесь и работаете над… алгоритмами? – спросила Блюм.

– Не только. Я также слежу за безопасной передачей данных, проверяю различные процедуры. Но да, улучшаю, придумываю новые платформы – на это я трачу много времени. Тяжелая работа, требующая больших временных затрат. Кодирование – непростой процесс. Необходимо устранять ошибки. Хакеры атакуют круглые сутки семь дней в неделю. Русские, китайцы, группы из Индии и с Ближнего Востока, четырнадцатилетки с «Маками», мечтающие взорвать финансовый мир, проклятье, да все подряд.

– Но, если это место запечатано от проникновения электронных шпионов, как вы выходите в интернет? – спросила Пайн.

– Закрытая информация. Но я могу вам сказать, что это комплекс защищенных линий, отдельно созданная инфраструктура, основанная на облаке, которая недоступна широкой публике или кому-либо еще.

– А на Лайнберри такую работу делаете только вы?

– Нет, у нас имеется целый департамент, разбросанный по всему миру, но я его глава. Я управляю всеми остальными, и с течением времени группа выросла в геометрической прогрессии. Наши информационные технологии являются самым ценным ресурсом. Без них мы всего лишь старые пердуны, играющие в «Монополию». Мы поддерживаем круглосуточную связь через безопасные, закодированные на входе и выходе сообщения, на которые я сейчас ссылался.

– Ваша жена говорила, что вы не пользуетесь телефонами и электронной почтой.

– В нашем доме нет Алексы  ^[20], «Гугла» или других шпионов. Я не пользуюсь кредитными картами. И никогда не брожу по интернету. Смешно. Большинство людей настоящие сосунки. Они отказываются от конфиденциальности ради удобств.

– Пожалуй, так и есть, – согласилась Пайн. – Но это работает.

– О да, работает для другой стороны. Они знают о вас все, даже больше, чем вам самим о себе известно. Как вы думаете, почему «Фейсбук» и «Гугл» обладают такой огромной ценностью? Причина вовсе не в фотографиях котиков, которые вы отправляете друзьям, или возможности найти ответ на любой вопрос. И не в создании «сообществ», – насмешливо добавил он. – Даже не в продаже рекламы, хотя именно так некоторые зарабатывают деньги. Дело в сборе информации о каждом из нас. Это величайшая афера всех времен. И даже сейчас, когда мы знаем правду, никто не перестает пользоваться интернетом. Это подобно наркомании. Помните, как несколько лет назад люди неизменно закуривали сигарету, что бы они ни делали: вели машину, ели или выпивали. А теперь чем все занимаются? Проверяют свои смартфоны. Молодые, среднего возраста и старые. От колыбели до могилы. Мир подсел на смартфоны. Большой Брат пожирает терабайты информации каждую миллисекунду. И им не нужно платить ни единого цента.

– Какая страшная мысль, – заметила Блюм.

– Очевидно, недостаточно страшная – ведь она не способна убедить людей этого не делать, – продолжал Майрон. – Проклятье, уже слишком поздно. Мир попал в рабство. Обратной дороги нет. Слишком большие деньги можно заработать и получить слишком серьезное влияние.

– Насколько я понимаю, микрофон и камера компьютера постоянно включены, – сказала Пайн. – Они могут смотреть и слушать даже в тех случаях, когда мы об этом не подозреваем. – Она посмотрела на стоявшие на столе мониторы.

– Да, могут. Рядом с компьютером или телефоном не стоит обсуждать с другом питание вашей собаки. Пройдет совсем немного времени, и реклама собачьего корма появится у вас в телефоне. Интересно как?

– Вы же сами сказали, Большой Брат жив и здравствует, – напомнила ему Блюм.

– Вот почему мое оборудование модифицировано. Никаких микрофонов и камер. Никаких крыс на корабле.

– Именно по этой причине вы попросили нас выключить телефоны, – догадалась Пайн.

– Теперь вы начинаете понимать, – с довольным видом кивнул Майрон.

Блюм указала на официального вида сертификат в рамке, который стоял на столе.

– Это патент? Я уже такие видела.

Майрон улыбнулся.

– Верно. Нельзя запатентовать алгоритм, как невозможно запатентовать идею. Но можно запатентовать реализацию алгоритма – к примеру, программное обеспечение. Я так и сделал и заработал неплохие деньги.

– Но разве ваше изобретение не должно принадлежать компании Джека Лайнберри? – спросила Пайн. – Ведь вы на него работаете. Почему компания не подала заявку на патент?

– В нашей стране только люди могут подавать на патент, хотя компании, конечно, владеют правами на его использование. А теперь я отвечу на ваш вопрос: я создал свое изобретение в свободное время. И у босса не возникло никаких проблем. Я не продаю лицензий его конкурентам, поскольку оно не относится к инвестициям, а предназначено для совершенно другой индустрии. Хорошее шестизначное число в качестве платы.

Блюм наклонилась, чтобы более внимательно прочитать патент.

– Значит, ваше имя присутствует в списке держателей патентов. Алгоритм получил название… «Звездная пыль»? – спросила она.

Улыбка Майрона стала еще шире.

– Раньше я регулярно ездил в Вегас. Нет, я не считаю карты, но у меня есть собственная система. И я часто ходил в старое казино «Звездная пыль», когда его еще не закрыли. И очень неплохо там играл. Заработал много денег. А когда появилась возможность получить патент, я подумал, что будет забавно, ну, вы понимаете, воспользоваться названием казино. Еще один куш – так и получилось.

Он уселся в эргономическое кресло и повернулся к Пайн.

– Ну а теперь скажите, что на самом деле привело вас в город?

– Я уже рассказала вам о причинах моего приезда сюда.

Он так долго на нее смотрел, что пауза стала неловкой.

– Я не уверен, что верю вам.

– Майрон, вы можете мне рассказать, где были в ту ночь, когда похитили мою сестру?

– Разве вы уже не спрашивали меня об этом внизу?

– Спрашивала, но вы не ответили.

– Я сказал, что мне нечего добавить.

– Но это не ответ. И это можно по-разному трактовать.

– Я забыл, что вы больше не шестилетняя девочка, а опытный следователь, – насмешливо сказал Майрон.

– И это может повлиять на ваш ответ?

Майрон рассеянно постучал пальцами по ручке кресла.

– Не знаю, – ответил он.

– Вы можете сказать мне хоть что-нибудь?

– Я не верю, что кто-то, знавший ваших родителей, мог это сделать.

– Я также не хочу в это верить. Но сейчас я собираю факты.

– Не думаю, что мне есть чем с вами поделиться. Во всяком случае, сейчас.