Онлайн книга «Кукольная королева»
|
— Таша, ты… — Я думаю о том, как жить дальше, и… боюсь. Я вернулась сюда только потому, что больше мне некуда идти. И останусь здесь потому, что больше нигде не смогу задержаться. — Таша… ты вот-вот положишь себе восьмой кусок сахара. Она непонимающе уставилась на свою руку. Медленно разжала пальцы, уронив сахар обратно в вазочку. — Мы ещё не начинали жить дальше, — тихо сказал Алексас. — Мы и с прошлым ещё не разобрались. Даже Лив не забрали. Не надо пока задумываться о будущем. — Но я не могу так, Алексас. Я не могу больше жить сегодняшним днём. Теперь, когда я одна, я должна об этом задумываться, потому что больше никто не возьмёт меня за руку и не поведёт за собой. Я сама должна вести… себя, тебя, сестру. — Ты не одна. А я вполне сам дойду. Алексас долго следил, как она помешивает приторное варево в своей чашке, и ложка глухо ударялась о глину. Потом стук смолк. — А ещё… я не могу себя простить. — Медленно, отстранённо Таша вытащила ложечку из чашки. — За то, что убежала. Тогда, из Клаусхебера. — Ты не виновата. Ты испугалась, и это нормально. Арон должен был открыть тебе всё. Сам. — Как я могла быть такой дурой? Поверить, что враг не причинит нам вреда… — А ты не думала, что Воин тоже влиял на твои решения? Это зеркало с частичкой его сущности, то, как ты общалась с ним… — Алексас качнул головой. — Ты не могла не убежать, потому что Воин хотел, чтобы ты убежала. И он добился бы этого, так или иначе. Таша судорожно вздохнула. — А этот спектакль на поляне? Если бы я его не устроила, может… — Не надо, Таша. Они оба мертвы. Ты живёшь дальше. Твои сожаления, твои домыслы ничего не изменят. Её рука слабо опустилась на столешницу. — Знаешь… он бы маме понравился. Возможно, когда-нибудь я бы и не лгала, называя его отцом… Забавно представить, как они пьют чай все вместе. Алексас и Джеми, Таша и Лив, мама и Арон. Счастливая семья. Счастливое будущее, которого никогда не могло быть. Когда Таша закрыла лицо дрожащими руками, ложка упала на пол. — Тише, тише. — Алексас опустился на скамью рядом с ней и обнял, заставив ткнуться лбом в его плечо. — Не вини себя. Она не плакала: просто высшая степень отчаяния бросила её в жар, заставив жмуриться и трястись, как в ознобе. — Таша, при встрече с тобой Арон фактически уже был мёртв, только ещё ходил. Его смерть оставалась вопросом времени. — Алексас тихо гладил её по волосам. — Воин не остановился бы. И обязательно выиграл бы, потому что по определению сильнее. — Он сказал Арону, что не ограничится чем-то незамысловатым, — голос её звучал глухо, — сказал, что оставит ему только ненависть… и просто убил. Почему? Алексас помолчал. — Не знаю, — просто ответил он потом. — Может, решил, что всего этого достаточно… — вдруг отстранился, взял её за руки и потянул за собой. — Идём. — Куда? — Думаю, ты позволишь мне преклонить колени перед могилой Её Высочества Ленмариэль? Таша посмотрела на него. Отвлекает? Хороши же у него методы… Потом, безразлично кивнув, повела его прочь из кухни. Интересно, успела ли могила чем-нибудь порасти, отстранённо думала Таша, спускаясь в сад. — На заднем дворе? — Да, — Таша завернула за угол. Ещё шаг она сделала по инерции. Потом застыла: не дойдя до разрытой могилы, подле которой чёрным шрамом зияло пепелище костра. — Кто… — она не находила слов, — кто… — Кто-то из деревенских? — Откуда мне знать! — В таком случае, думаю, нам стоит убраться отсюда. И поскорее. — Но… Странное ощущение в затылке. Прыгнувшие в глаза лиловые круги. Поздно, успела подумать Таша — прежде чем темнота радушно распахнула ей свои объятия. *** — Очнись. Жар. Боль. Солёный привкус, стынущий на губах. Таша открыла глаза, чтобы увидеть мыски лаковых туфель, попиравших грязный дощатый пол; и эти туфли она узнала бы, даже не видя падавшей на них тяжёлой парчовой юбки. Таша повернулась на спину, и скованные за спиной руки вдавились в пыль. — Приветствую, святой отец, — выплюнула она, снизу вверх глядя на своего пастыря. — Так вы ещё и маг, оказывается? Отец Дармиори отступил на шаг. — Сколько верёвочке не виться… — смахивающее на варёную картошку лицо исказила улыбка. — Перекидываться не советую. По крайней мере, если хочешь встретить конец со всеми конечностями. Каламбур, однако, отстранённо подумала Таша. Как смешно. Цвергово серебро, значит. То-то ей наручники показались горячими. Впрочем, вначале подумала, что кровь застоялась: ещё бы, поверх к тому же верёвкой обмотали для надёжности. — С чего вы взяли… — Отродья оборотня наследуют проклятье суки, их породившей, — дэй нагнулся. — К тому же… Когда он протянул руку к её лицу, Таша зашипела — но он почти ничего не сделал. Всего лишь мазнул пальцем по её залитым кровью губам. — Столько лет скрываться под моим носом… — дэй задумчиво разглядывал свой палец: в лучах света, просачивавшихся сквозь крышу, алая кровь отчётливо отливала золотом. — Дрянь. — Такие слова да от вас. — Таша не без усилия скривила губы в усмешке. — А как же справедливый суд и всё такое? — Над такими, как вы, суда быть не может. Вы — ошибка творения. Ошибки следует исправлять. И, как это ни было жутко, Таша знала: он сделает с ней всё, что захочет. И ещё пятьдесят лет назад имел бы на это полное право, а даже когда право пастырей и деревенских старост на самосуд официально упразднили, из людских умов оно не ушло. Придя к власти, Шейлиреар всеми силами принялся искоренять тихие расправы над преступниками и нечистью, прижившиеся в маленьких деревнях; но это в больших городах и крупных поселениях надёжно властвовал закон и стража, а деревенские обычно делали всё, чтобы слухи об убийстве не вышли за пределы деревни. Их вполне устраивало, что их жизнями и смертями распоряжается не какой-то там посторонний стражник или судья, а свой, родной служитель Пресветлой. — Полагаю, мне положено знать, в чём меня обвиняют. Он явно горел желанием рассказать, как открыл правду и поймал её. Иначе он бы здесь не стоял. Таша всегда считала отца Дармиори живой иллюстрацией злых колдунов из легенд; и, как бы там ни было, одна общая черта со злодеями у него точно была. |