Книга Великолепная Лоуренс, страница 36 – Марина Рябченкова

Женщина широко улыбнулась мне.

— Миссис Кетч, — вспомнила я.

Я взглянула в круглое окно с синими занавесками. Самолет уже в небе.

Огляделась, рассеянно обнаружив, что сижу в кресле. На столике рядом со мной стоит радио. Веселая композиция оркестра «Твини» вот-вот подойдет к концу.

Послышались тяжелые неторопливые шаги.

— Как ты? — серьезно спрашивает Джон, опустившись на одно колено рядом со мной.

Смотрю на Хэнтона, как на призрак. Моя ладонь нежно легла ему на висок.

— Джон, — выдохнула я, пальцами проскользив по несовершенному рельефу его лица. Убедившись, что он настоящий, с облегчением заключила:

— Это ты.

Миссис Кетч больше не улыбается.

— Как ты себя чувствуешь? — заволновался Джон.

Коснувшись кончиками пальцев своих губ, поняла, откуда такой привкус во рту. Пытаюсь подняться, но Хэнтон остановил:

— Тебе лучше не вставать.

— Я хочу умыться, — говорю я, и тогда мужчина нехотя помог мне подняться.

Закружилась голова. Мне нехорошо. А когда сделала несколько шагов, то стало еще хуже… Я успела вбежать в уборную.

Сознание в огне. Даже руки затряслись.

Миссис Кетч поспешно принесла мне воды. Джон в уборную не вошел.

Я умыла свое лицо. Сделала несколько глотков воды и вернула миссис Кетч стакан. Украдкой посмотрела на взволнованное лицо доброй женщины и сразу попросила ее оставить меня одну. Миссис Кетч после некоторого замешательства сделала так, как я просила.

Когда в маленькой комнате осталась только я одна, выдохнула.

Голова кружится меньше.

Я взглянула на отражение в зеркале. У меня бледное измученное лицо, здоровой я совсем не выгляжу. А еще у меня разбиты подбородок и губа.

Мой взгляд очень медленно переместился к волосам.

Волосы удлиненные, коротких завитушек больше нет, как было только что…

Мне опять стало плохо.

— Мама, — едва слышно проговорила я. Сердце сжали тиски.

Моя мама. Я коснулась ее и даже говорила с ней…

Это знак, что скоро мне предстоит вернуться, или это прощальный подарок судьбы?

А может, это случайность?

Я была дома. Коли так, где тогда в тот момент была Анна?

— Джон, — зову я, покинув уборную. Я обнаружила мужчину в светлом кресле, над головой у него синие инициалы «Д.Х.». Он напряжен. — Что со мной случилось?

— Ты была без сознания.

— Все время от самого Стилдона?

— Да.

Голова кругом, и я присела в широкое кресло. Миссис Кетч поставила на стол теплый чай.

В этот самый миг в моем сознании возник образ председательствующего в красной мантии. Строгий человек с холодными глазами. Нас что-то связывает. Когда мы близко, моя собственная душа будто узнает в нем душу родственную… Это чувствую я. Это чувствует он. В этом нет сомнений!

Через несколько дней после окончания судебного процесса со Стоуном я попыталась встретиться с председательствующим, но в судебном комитете меня не пропустили дальше канцелярии. В ресторане «Мистраль» председательствующий встретиться со мной не захотел. Меня вежливо попросили уйти.

На какое-то время я оставила попытки искать встречи с этим странным человеком. Но после того, что было со мной сегодня… мы непременно должны встретиться и поговорить. Это нужно как-то устроить.

По прибытии в Данфорд темный «Прайд» Хэнтона доставил нас сразу в больницу. В больнице Данфорда приятная атмосфера. Здесь светлые розовые стены и дружелюбный персонал. Меня усадили в черное кресло с большими колесами и покатили в кабинет врача.

Седой и серьезный, врач осмотрел меня быстро. Еще он задал несколько вопросов, на которые я ответила предельно честно. Когда осмотр закончился, доктор вышел в коридор вместе со мной и сразу предложил мне вернуться в кресло на колесиках.

Спорить бесполезно, это правило.

— Ушиб шейных позвонков. Ушиб сильный. Еще я предполагаю сотрясение головного мозга, — говорит врач Джону. Я смотрю на мужчин снизу вверх. — Мистер Хэнтон, обращаю ваше внимание, что шея травмирована не сегодня, согласно пояснениям мисс Лоуренс. После сегодняшнего инцидента травма усугубилась. Ей лучше остаться в больнице.

— Надолго? — сразу спрашиваю я.

Взгляд врача метнулся ко мне.

— На двадцать дней.

«Двадцать дней? Да вы смерти моей хотите!» — ужаснулась я.

— Джон, я не согласна.

Хэнтон в раздумьях, а мой взгляд быстро становится злым. Всем своим видом показываю, что остаться в больнице на двадцать дней — совершенно неприемлемый для меня вариант, особенно сейчас.

На губах Джона взметнулся уголок.

Теперь он смотрит на врача.

— Что думаете о ее лечении вне больницы?

Врач только слегка развел руками и спокойно ответил:

— Допустимо при условии, что будут исполняться рекомендации. Но в таком случае больница снимет с себя всякую ответственность за здоровье мисс Лоуренс.

Меня все вполне устроило. Джона… не очень. Он остался не слишком доволен тем, что увозит меня из больницы в том состоянии, в котором я нахожусь сейчас.

И все равно он это делает.

Когда мы вышли на улицу, обнаружила, как на замену жаркому солнцу вдруг пришла приятная прохлада. Небо над головой стало серым. Будет дождь.

Не спеша и осторожно сажусь на заднее сидение автомобиля. Не водитель «Прайда», а сам Хэнтон закрыл за мной дверь.

Мотор заработал громче. Машина тихонько выехала в общий автомобильный поток. Джон смотрит прямо перед собой, а мой взгляд переместился к многолюдным улицам Данфорда.

— Нужно ехать по Южной улице. За город, — подсказываю я водителю направление к своему домику у реки.

— Мы едем в другую сторону, — пояснил Джон. Больше не смотрю в окно. Мой взгляд уткнулся в Хэнтона.

— На Северо-западную, шесть, в твой особняк?

— Там за тобой присмотрят.

По прохладному тону понимаю, что его решение не обсуждается и тем не менее говорю:

— Завтра вернется Клайд. Он врач.

— Психиатр, — удивительно спокойно парирует Джон. — Он не сможет обеспечить для тебя необходимый уход.

— Этого ты не знаешь.

— И проверять не стану.

У меня было что ответить на это, но я благоразумно решила помолчать. Мои губы опять сомкнулись. Мой взгляд вернулся к окошку.

Машина движется на северо-запад.

Я отвыкла от особняка Хэнтона, забыла обитателей и порядки этого дома. Забыла даже о высоких потолках и богатстве домашней обстановки. Пришлось снова удивляться и, когда я немного запрокинула голову, чтобы посмотреть на высоко расположенные картины, шея протестующе застонала.