Онлайн книга «Я – выкидыш Станиславского»
|
– Кто-нибудь видел нашу ЗасРаКу?! * * * Творческие поиски Завадского аттестовались Раневской не иначе как «капризы беременной кенгуру». Делая скорбную мину, Раневская замечала: – В семье не без режиссера. * * * Раневская говорила начинающему композитору, сочинившему колыбельную: – Уважаемый, даже колыбельную нужно писать так, чтобы люди не засыпали от скуки… * * * Как-то раз Раневскую остановил в Доме актера один поэт, занимающий руководящий пост в Союзе писателей. – Здравствуйте, Фаина Георгиевна! Как ваши дела? – Очень хорошо, что вы спросили. Хоть кому-то интересно, как я живу! Давайте отойдем в сторонку, и я вам с удовольствием обо всем расскажу. – Нет-нет, извините, но я очень спешу. Мне, знаете ли, надо еще на заседание… – Но вам же интересно, как я живу! Что же вы сразу убегаете, вы послушайте. Тем более что я вас не задержу надолго, минут сорок, не больше. Руководящий поэт начал спасаться бегством. – Зачем же тогда спрашивать, как я живу?! – крикнула ему вслед Раневская. * * * За исполнение произведений на эстраде и в театре писатели и композиторы получают авторские отчисления с кассового сбора. Раневская как-то сказала по этому поводу: – А драматурги неплохо устроились – получают отчисления от каждого спектакля своих пьес! Больше ведь никто ничего подобного не получает. Возьмите, например, архитектора Рерберга. По его проекту построено в Москве здание Центрального телеграфа на Тверской. Даже доска висит с надписью, что здание это воздвигнуто по проекту Ивана Ивановича Рерберга. Однако же ему не платят отчисления за телеграммы, которые подаются в его доме! * * * – Берите пример с меня, – сказала как-то Раневской одна солистка Большого театра. – Я недавно застраховала свой голос на очень крупную сумму. – Ну, и что же вы купили на эти деньги? * * * Раневская кочевала по театрам. Театральный критик Наталья Крымова спросила: – Зачем все это, Фаина Георгиевна? – Искала… – ответила Раневская. – Что искали? – Святое искусство. – Нашли? – Да. – Где? – В Третьяковской галерее… * * * Ольга Аросева рассказывала, что, уже будучи в преклонном возрасте, Фаина Георгиевна шла по улице, поскользнулась и упала. Лежит на тротуаре и кричит своим неподражаемым голосом: – Люди! Поднимите меня! Ведь народные артисты на улице не валяются! * * * Поклонница просит домашний телефон Раневской. Раневская: – Дорогая, откуда я его знаю? Я же сама себе никогда не звоню. * * * Валентин Маркович Школьников, директор-распорядитель Театра имени Моссовета, вспоминал: «На гастролях в Одессе какая-то дама долго бежала за нами, потом спросила: – Ой, вы – это она? Раневская спокойно ответила своим басовитым голосом: – Да, я – это она». * * * Как-то в скверике у дома к Раневской обратилась какая-то женщина: – Извините, ваше лицо мне очень знакомо. Вы не артистка? Раневская резко парировала: – Ничего подобного, я зубной техник. Женщина, однако, не успокоилась, разговор продолжался, зашла речь о возрасте, собеседница спросила Фаину Георгиевну: – А сколько вам лет? Раневская гордо и возмущенно ответила: – Об этом знает вся страна! * * * Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила: – Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь. * * * После спектакля «Дальше – тишина» к Фаине Георгиевне подошел поклонник. – Товарищ Раневская, простите, сколько вам лет? – В субботу будет сто пятнадцать. Он остолбенел: – В такие годы и так играть! * * * В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую: – Позвольте же вам представиться. Я – Смирнова. – А я – нет. * * * Брежнев, вручая в Кремле Раневской орден Ленина, выпалил: – Муля! Не нервируй меня! – Леонид Ильич, – обиженно сказала Раневская, – так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы. Генсек смутился, покраснел и пролепетал, оправдываясь: – Простите, но я вас очень люблю. * * * В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован: – Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить. – А вы попробуйте, – предложила Фаина Георгиевна. * * * После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения – подношения поклонников ее игры – и печально замечала: – Как много любви, а в аптеку сходить некому. * * * Одной даме Раневская сказала, что та по-прежнему молода и прекрасно выглядит. – Я не могу ответить вам таким же комплиментом, – дерзко ответила та. – А вы бы, как и я, соврали! – посоветовала Фаина Георгиевна. * * * В доме отдыха на прогулке приятельница проникновенно заявляет: – Я обожаю природу. Раневская останавливается, внимательно осматривает ее и говорит: – И это после того, что она с тобой сделала? * * * Раневская подходит к актрисе N., мнившей себя неотразимой красавицей, и спрашивает: – Вам никогда не говорили, что вы похожи на Бриджит Бардо? – Нет, никогда, – отвечает N., ожидая комплимента. Раневская окидывает ее взглядом и с удовольствием заключает: |