Книга Приз, страница 79 – Бренда Джойс

Было так приятно шутить с ней.

Вирджиния усмехнулась, и это походило на солнце, появившееся на пасмурном ирландском небе.

— Давно пора, — сказала она.

Девлин колебался.

— Вы уверены, что не хотите спуститься и пообедать со мной? — спросил он.

Как ни странно, ее ответ значил очень многое.

Подумав, Вирджиния кивнула:

— Дайте мне несколько минут, чтобы одеться.

Девлин вышел, удовлетворенный.

Лондон… Вирджиния видела рисунки и картины и слышала истории, рассказанные ее отцом. Она всегда мечтала посетить этот город. Они прибыли туда через несколько часов после отъезда из Саутгемптона, откуда выехали на рассвете. Сейчас Вирджиния вцепилась в подоконник кареты, дрожа от возбуждения, покуда экипаж вез их через город к Гринвичу, где у Девлина был дом на реке. Она неотрывно смотрела на город из окна кареты. Вирджиния никогда не видела столько прекрасных экипажей, хорошо одетых джентльменов и ослепительных леди. На улице, по которой они ехали, были великолепные магазины и отели, иногда мелькал театр или парк. Вирджиния высунула голову, чтобы посмотреть на леди в шокирующем розовом ансамбле — с розовым боа и розовым зонтиком. Она повернулась к Девлину и удивленно спросила:

— Я только что видела шлюху?

— Или чью-то весьма дерзкую любовницу, — улыбнувшись, ответил он.

Его улыбка была настолько беспечной и искренней, что у Вирджинии сжалось сердце, когда она машинально улыбнулась в ответ. Она напомнила себе, что он бесстыдно и безжалостно использовал графиню, хотя бедная женщина была влюблена в него. Вздохнув, Вирджиния снова обратила взгляд на улицу. Теперь они проезжали мимо ряда импозантных особняков с ухоженными лужайками, розовыми садами, каменными статуями и фонтанами. Вирджиния улыбнулась и покачала головой.

— Можно подумать, что богатства всего мира сосредоточены здесь, — сказала она.

— Значительная их часть, — отозвался Девлин. — Но здесь также достаточно нищеты и убожества. Я не повез вас через бедные кварталы, существующие бок о бок с роскошью, которую вы видите теперь.

Вирджиния серьезно посмотрела на него:

— Почему нет? У нас на родине тоже достаточно бедности. Но мы не можем похвастаться такими богатствами.

— Вы леди, Вирджиния, а такие зрелища лучше скрывать от прекрасного пола.

Вирджиния закатила глаза.

— О, пожалуйста! — Потом она увидела, что Девлин улыбается. Ее сердце сразу запело. — Дома мы отдавали бедным все, что могли. Мама настаивала на этом, а папа, конечно, охотно повиновался. Вы занимаетесь благотворительностью, Девлин?

Она чувствовала, что этот вопрос очень важен для нее.

— Да. Но я жертвую ирландским беднякам, Вирджиния. Британцы могут сами о себе позаботиться.

— Голод и болезни не имеют национальных границ, — заметила Вирджиния.

Повернувшись, она увидела, что они едут по дороге, параллельной Темзе. Еще более величавые дома высились на ее берегах.

— Мы уже приехали?

— Скоро приедем, — ответил он странным успокаивающим тоном.

Она посмотрела на него:

— Вы опекаете меня как ребенка.

— Сегодня вы возбуждены как ребенок.

— Я ненавидела Уайдэйкр! — Вирджиния сразу пожалела об этих словах. — Я имею в виду…

Она покраснела. Ей не хотелось, чтобы он догадался, как ужасно было для нее выставляться в таком виде перед всем Хэмпширом.

— Я имею в виду, что предпочитаю быть в Лондоне, потому что никогда не бывала здесь раньше.

Но он отвернулся, глядя в свое окно.

Вирджиния получила шанс взглянуть на его чеканный профиль, и ее тело сразу напряглось. Она не забыла графиню, обиженную до глубины души, но ей по-прежнему хотелось очутиться в его объятиях? Ведь она помнила предупреждение графини.

— Вам нужен новый гардероб, — неожиданно сказал Девлин. — Посмотрим, что мадам Дидье сможет порекомендовать нам завтра.

Вирджиния заморгала.

— Едва ли я нуждаюсь в новой одежде.

Это было откровенной ложью. Теперь, когда она больше не ходила в бриджах и сапогах, ей были отчаянно необходимы новые платья.

— Будут чаепития и тому подобные мероприятия, а также бал, — сказал он. — Вам понадобятся несколько дневных и бальное платье.

Бал? Но она не умеет танцевать!

— Значит, мы пробудем в городе некоторое время?

— Пробудем сколько нужно, — твердо ответил Девлин.

Вирджиния никогда не посещала балов. Может ли она как-нибудь научиться танцевать, чтобы пойти на лондонский бал и потом рассказать об этом Тилли? Вирджиния не хотела выглядеть неуклюжей деревенщиной! Теперь она сожалела об отказе посещать уроки учителя танцев в ричмондскои школе.

— Что-нибудь не так, Вирджиния?

Она встретила ищущий взгляд его серых глаз.

— Конечно нет! Я бы очень хотела пойти на бал — у нас дома было много балов, и я обожаю танцевать!

Его брови поднялись с выражением, которое Вирджиния так хорошо знала, — нечто среднее между недоверием и усмешкой.

— Мы приехали, — сказал он.

Вирджиния повернулась, выглянула из окна и ахнула.

На фоне реки и лондонского неба вырисовывался настоящий замок. По крайней мере, таковым ей показался Уэйверли-Холл с двумя башнями с каждой стороны огромного дома из известняка. Сады были великолепны — она никогда не видела таких цветов осенью. Потом Вирджиния заметила зеленый двор с сеткой посредине. Она постучала по руке Девлина:

— Это то, что я думаю? Теннисный корт?

Он засмеялся:

— Да.

— Я хочу играть!

Вирджиния никогда не играла в теннис, но это звучало привлекательно.

— Вы сможете играть сколько захотите, так как этот дом скоро будет вашим.

Ее возбуждение сразу увяло. На мгновение она забыла об их сделке, все из-за того, что Девлин вел себя настолько любезно, словно в действительности был ее другом. Но они заключили сделку, он собирался покупать ей новый гардероб и водить ее на балы — выставлять ее перед всем Лондоном, унижая ее и ее дядю, пока тот не капитулирует и не заплатит выкуп.

Вирджиния отодвинулась от него.

— Это не мой дом, а моя тюрьма, но я, к сожалению, забыла об этом.

Глубокая печаль, которая овладела ею вчера после ухода графини, нахлынула на нее снова.

— Попытайтесь думать о нем как о своем доме, — спокойно сказал Девлин.

Она едва смогла улыбнуться.

Их впустил чопорный дворецкий. Вирджиния уставилась на огромный холл с высоким потолком, хрустальной люстрой и произведениями искусства. Статуя обнаженного римского воина, сидящего на коне, была подлинным шедевром.